Сын цирка

Заместитель комиссара полиции оделся и ушел, а она, еще голая, осталась в спальне, где бесцельно перебирала свои вещи. Постепенно дилемма, что надеть в клуб «Дакворт», полностью завладела ею. Виджай сказал, что вернется домой со службы и отвезет ее в клуб «Дакворт», – Нэнси не надо будет добираться туда самой. Но детектив сомневался, что она его услышала. Ему придется вернуться домой пораньше – он вполне допускал, что она так и будет сидеть голой в спальне, выбирая, какое платье ей больше подойдет.

Иногда (в свои «хорошие дни») она забредала на кухню, которая была единственным помещением в квартире, куда заглядывало солнце, и ложилась на высокий длинный стол, в полосу солнечного света. По утрам солнце светило в открытое кухонное окно в течение лишь двух часов, но ей этого хватало, чтобы загореть, если она не пользовалась защитным кремом. Однажды, когда она абсолютно голой вытянулась на кухонной стойке, женщина из соседней квартиры позвонила в полицию. Позвонившая заявила о «непристойности» Нэнси. После этого Нэнси всегда что-нибудь надевала, даже если это была лишь одна из рубашек Виджая. Иногда она также пользовалась солнцезащитными очками, хотя любила ровный загар, а очки оставляли светлые пятна вокруг глаз – «как у енота», говорила она.

Она никогда не ходила покупать продукты, потому что, по ее словам, ее атаковали нищие. Нэнси хорошо готовила, но покупками занимался Виджай. Они не составляли списка необходимых продуктов – Виджай покупал то, что ему приглянулось, а она придумывала, как это приготовить. Один или два раза в месяц Нэнси ходила покупать книги. Она предпочитала книжные развалы на Чечгейт и на перекрестке улиц Махатмы Ганди и Хорнби. Ей нравились старые книги, особенно мемуары; ее любимая книга называлась «Вдова раджи, павшего в бою» – мемуары заканчивались предсмертной запиской. Она также покупала много уцененных американских романов (из остатков тиража) – за каждый она редко платила больше пятнадцати рупий, а иногда всего лишь пять. Она говорила: нищие не пристают к тем, кто покупает книги.

Раз или два раза в неделю Виджай с женой выбирались куда-нибудь поужинать. Они еще не растратили денег, что были в дилдо, но считали, что не могут позволить себе ужин в ресторанах отелей, где среди иностранцев Нэнси не привлекала к себе внимания. Лишь однажды они поссорились по этому поводу – Виджай сказал, что, по его мнению, она предпочитает рестораны отелей, поскольку в них ей легко представить, что она всего лишь туристка, которая здесь проездом. Он обвинил ее в том, что она не хочет жить в Индии, что мечтает вернуться в Штаты. И она показала себя. В следующий раз, когда они пришли в обычный китайский ресторан под названием «Камлин» на улице Чечгейт, Нэнси вызвала владельца ресторана и спросила, знает ли он, что ее муж – заместитель комиссара полиции. Разумеется, владелец ресторана знал об этом, поскольку криминальный отдел управления полиции был рядом, как раз напротив Крауфорд-Маркет.

– Тогда почему же вы никогда не предлагаете нам бесплатно поужинать? – поинтересовалась Нэнси.

После этого за еду там они больше не платили, а само обслуживание было на высшем уровне. Нэнси говорила, что на сэкономленные деньги можно сходить в ресторан или, по крайней мере, в бар какого-нибудь отеля. В таких случаях Нэнси нещадно критиковала блюда; она также выискивала глазами американцев и отзывалась о них с отвращением.

– Не смей мне даже говорить, Виджай, что я хочу обратно в Штаты, – заявила она, причем только однажды.

Заместитель комиссара больше не поднимал эту тему, и Нэнси могла сказать, что он удовлетворен, – все это он и хотел от нее услышать.

Вот так они и жили – с нежной страстью друг к другу и с чем-то, как всегда, остающимся невысказанным. Так они берегли друг друга. Нэнси чувствовала, что если ланч в клубе «Дакворт» выбьет ее из колеи, то только по вине мужа.

Она намеренно надела одно из тех платьев, которое совсем не подходило для визита в клуб. Нижнее белье ее не волновало – она всегда успеет его поменять. На кухне Нэнси заварила себе чая, затем нашла темные очки и вытянулась лицом вверх на кухонной стойке в длинной полосе солнечного света. Она забыла защитить лицо от загара (в Бомбее такой крем трудно было найти), но сказала себе, что полежит на солнце только час, а спустя полчаса снимет очки. Ей не хотелось получить светлые обводы вокруг глаз – «как у енота», но она хотела, чтобы доктор Дарувалла и Инспектор Дхар увидели, что она полна сил и следит за собой.

Нэнси мечтала о квартире с красивым видом из окон – она бы любовалась восходом и закатом. (Для чего же еще они хранили деньги в дилдо?) Родом из Айовы, Нэнси особенно любила вид на Аравийское море, то есть вид на Запад. Вместо этого она глядела в открытое окно на женщин за окнами других квартир – все они что-то делали и были слишком заняты, чтобы замечать ее. Как-то Нэнси вознамерилась найти женщину, которая звонила в полицию с жалобой на ее якобы «непристойность». Но как распознать звонившую незнакомку?