Сыны Тьмы

Великан шмыгнул носом, окинул его взглядом с ног до головы и подозвал к себе, приглашая разделить трапезу. Нала осторожно приблизился, постаравшись присесть в стороне от огромного существа. Все так же рыдая, великан продолжил жевать, милостиво махнув рукой в сторону винограда. Что бы его ни опечалило, о еде он не забывал.

– Что с твоим лицом?

– Эм… это кили, господин. Изменение цвета кожи.

– Похоже, на твоем лице запечатлелось само солнце! Так что привело тебя сюда, пятнистый мальчишка? Ты вроде не местный.

– Я родом из леса Иктов, господин.

Брови великана изогнулись, но есть он не перестал.

– Валка? Ты выглядишь слишком хорошо, чтобы быть валкой. Давным-давно я сталкивался с одним валкой. Ублюдочный вор и выскочка! Но он понес заслуженное наказание.

Нала был слишком очарован едой, чтобы обидеться. Братья сгорят от зависти, когда я расскажу им эту историю. Если, конечно, поверят. Может, стоит прикарманить виноградину или две. А еще лучше, пусть Каани сразится с этим человеком!

– Почему ты покинул свои леса? – спросил великан. – Я слышал, такие, как ты, служат своим Богам из коры деревьев и птичьего дерьма.

– Я отдыхаю, господин. Фестиваль Пракиони в Варнаврате является праздником и для наших лесных божеств. Если бы наша мать не увидела этого, нас бы постигла самая печальная смерть!

– Матери… – проворчал великан. – Их нельзя сбросить со скалы и нельзя перестать любить. Хочешь кролика?

Нала не стал отказываться.

Они ели мягкое белое мясо, а затем вгрызались в огромные сливы, жуя сладкую мякоть, и красный сок стекал по их подбородкам. Они наслаждались едой и разговаривали о своих матерях.

– Из нас семерых только Каани слушает мать. Мы…

– Вас семеро! – вмешался гигант, удивленно приподняв бровь. Нала кивнул. – А как насчет твоего отца? – спросил он, его глаза отчаянно горели.

– Он мертв. Он и сестра погибли во время нападения бандитов. Остались в живых моя мать и шестеро из нас.

– Как тебя зовут, валка?

– Нала.

Гигант хмыкнул и приветственно сложил ладони, длина которых была больше, чем голова Налы.

– Я Бхишма из Дома Кауравов, первый моего имени, и брат царевича Юдхиштира, законного наследника Союза Хастины. Могу я пригласить твою семью на ужин?

III

Особняк Кауравов оказался скромным домом, спрятанным между двумя высокими шпилями, высеченными дикими ветрами на высокой горе. Стража, грубо насмехаясь, оттолкнула их от дверей, и лишь вмешательство сержанта, приказавшего препроводить их внутрь вместе с остальными столпившимися вокруг людьми, все изменило. Нала смутился. Он почему-то думал, что царевич Бхишма приглашает его на личный ужин, а не благотворительный пир для нищих. Матушка была счастлива, что царевич лично пригласил Налу, а братья были счастливы видеть членов царской семьи. На то, чтобы уговорить Каани вести себя прилично и не вызывать никого на смертельную дуэль, потребовался целый час.

В толпе нищих, выстроившейся в очередь, случайно выяснилось, что Налу оттеснили от семьи. Окинув взглядом окруживших его людей, он отказался от идеи пытаться сейчас их найти. Толпа нищих прошла по длинной, много раз поворачивающей лестнице и наконец попала в холл. Самым необычным здесь было то, что сейчас, похоже, между кастами не было никаких разграничений. Все стояли, прижавшись друг к другу так, что было не продохнуть. И все они относились к одной группе: бедняки.

Нала даже заметил одного или двух странных наминов, которые решились стать в ту же очередь, что и члены остальных каст. Должно быть, они очень голодны. Прямо перед ним был намин, полностью одетый в рваные шафрановые одежды. Судя по цвету его спутанных волос, он был безумно стар, так что Нала поспешно отступил на шаг, стараясь не толкнуть его случайно и не получить Осколок.

Казалось, они целую вечность поднимались по лестнице, пока наконец не добрались до обеденных залов. На стенах висели знамена с черными орлами в красном небе. Хм… это не символ кауравов. Они его изменили? Нала пожал плечами. Для него это сейчас не имело никакого значения. Обеденный зал был заполнен рядами мужчин и женщин, поглощающих божественно пахнущую еду. Над людьми повисли люстры, качающиеся под горным ветром, врывающимся сквозь высокие окна. Воздух был насыщен ароматом риса и рыбы.

А еще особняк был пропитан мускусным запахом лака. Нала поднял глаза, пытаясь понять, откуда он исходит, и успел заметить, как балка на потолке дрогнула и начала заваливаться вниз, угрожая рухнуть, подобно мечу, на шею приговоренного. В голове вспыхнули занятия ачарьи Зоба, и, предупреждающе вскрикнув, Нала врезался в намина, едва не сбив его с ног. Позади них упала балка, раздались крики и возгласы. Нала почувствовал острую боль и поднял руку к ключице. Похоже, упав вместе с намином, он повредил ее.