Сыны Тьмы

ШТИЛЬ перекатилась на бок и прижалась к стене. Легкие горели. Но ее сердце горело сильнее. Нырнуть в овраг в доспехах было непросто. Во время взрыва она потеряла остальных членов своего отряда. Страдание была идиоткой, раз решила применить ревун. Храброй, но все же идиоткой. Штиль поймала себя на том, что жалеет, что не вернулась в Панчал. Все те женщины, что пытались заставить ее носить драгоценности и поэтому жутко бесили, внезапно показались ей не такими уж противными по сравнению с военной службой.

Сосредоточься. Она наклонилась вбок и заглянула в переулок. Греки, двигавшиеся вверх по улице, были не видны. Одного айравата разорвало на куски. Второй врезался в стену, взрывом ему оторвало хобот. Хорошо. Внезапно Штиль показалось, что она увидела, как в окне борделя напротив, на третьем этаже шевелятся какие-то тени. Вероятно, там скрывался какой-то матхуранец. Их здесь были сотни, все они прятались по домам во Втором районе. Но никогда нельзя быть слишком осторожной. Не сводя глаз с окна, Штиль подняла арбалет.

Она услышала грохот подков по камням и, обернувшись, увидела, как мимо нее, вниз по склону, промчалась жалкая матхуранская конница. Она сделала глубокий вдох и начала подниматься, надеясь, что сможет встать рывком. Она в последний раз взглянула на дальнее окно.

Вспышка черноты. Вздох удивления. Треск. Голова Штиль откинулась назад, с хрустом ударившись о стену позади. Что-то мокрое потекло по носу. Она услышала, как ее лук с грохотом упал на землю, а потом, упав на бок в сточную канаву, ударилась головой и почувствовала вспышку боли.

Так уже происходило, когда она была ребенком. Мать столкнула ее в канаву, спасая от мчащейся колесницы, но ее саму сбили лошади. Играть в переулке было запрещено в часы торговли, но она не обратила внимания на это предписание. Местный целитель потребовал денег. Денег, которых попросту не было у мелкой беспризорницы. Мать умерла после нескольких часов страданий.

О… прости меня, мама. Я обещаю, что больше никогда не буду играть на улице…

АКРУР даже во время переворота не видел столько мертвых матхуранцев одновременно. Интересно, кому пришла в голову прекрасная идея запустить ревун в людном месте? Но похоже, что не всех разорвало на части. Придержав коня, он увидел, как Волчица – как ее там? Штиль? Спокойствие? – упала с арбалетным болтом во лбу. Акрур подал знак двум солдатам войти в здание напротив мертвой воительницы. И спустя мгновение сработали заряды. Из окон второго этажа вырвалась вспышка пламени. Раздались крики. Из окна выпали два греческих солдата, объятые пламенем.

– Давай! – крикнул ему через плечо Сатвадхан. – Мы отстаем!

Акруру очень хотелось сослаться на то, что он вывихнул лодыжку, и, поджав хвост, скрыться в укромном уголке, но в домах вокруг пряталось столько недовольных матхуранцев. В него и так уже несколько раз бросили дерьмом. Да, раньше он был агрессивным ростовщиком, но разве они не видят, что сейчас он ради них же ведет себя так героически? Некоторые люди просто не умеют быть благодарными!

– Хорошо, хорошо, я иду! – крикнул он, пришпоривая своего коня. Он и так зашел слишком далеко. Еще немного.

Рыночная площадь была почти рядом. И самоубийство уже не казалось такой уж плохой идеей. И туннель мог оказаться совершенно пустым, и Акрур мог бы войти в него как король. Скачущий впереди Сатвадхан с детским восторгом потянулся к мечу. Оказывается, у него неплохо получалось убивать. Сын кожевника вырос в рыцаря. Кто бы мог подумать? Акрур видел, как он, склонившись с седла, обезглавил человека, ползущего к упавшему айравату. Человека с Востока, судя по одежде. Умереть так далеко от дома, таким молодым… Акрур вздохнул. По крайней мере, ты сэкономил на своих похоронах, малыш.

ДОЖДЬ выслушала все отчеты. Отряды Благочестия и Девицы вместе с остальными частями восточного отряда достигли рыночной площади. Они пробьются к туннелю. Центрального отряда все еще не было видно. Она могла только надеяться, что со Страданием, Штиль и остальными все в порядке. Жалкие силы, оставленные Дождь у бреши в Железном Коменданте, были укомплектованы Чашей, Списком и несколькими новобранцами, но Дождь и о них ничего не слышала.

– Волчицы! На площадь! – взревела она и рванулась вперед. Не стоило волноваться о том, что она не могла контролировать. Еще один поворот, и над баррикадой откроется улица, ведущая к рыночной площади. И именно об этом и стоило беспокоиться.

Буря мчалась за ней по пятам, поэтому, когда Дождь внезапно остановилась, Буря врезалась ей в спину и отскочила назад.

– Долбаная корова!

Но Дождь ее не слышала. От баррикады к ней ковыляли окровавленные матхуранцы, волоча за собой раненых друзей. Дождь вцепилась в плечо одному из стражников:

– Что случилось?