Та, далекая весна

— Ну, коммунизм — это когда все равны и у всех всего поровну, не будет ни бедных, ни богатых. Каждый станет работать, где захочет и сколько хватает сил, а получать всего — и хлеба, и одежи всякой — сколько потребуется, бесплатно.

— Это здорово! И пастухам все, что хочешь, бесплатно?

— Не будет тогда пастухов. Все учеными будут: врачами, агрономами, инженерами. Тяжелую работу машины выполнят. Человеку придется только управлять ими. Сиди нажимай на кнопки, а машина работает за тебя.

— Так чтобы на кнопки давить, знать надо, что к чему, учиться надо, — сокрушенно вздохнул Семен.

— А что? А что? — загорячился Колька, увлеченный идеей Ивана. — И будут все учиться. До двадцати лет всему выучиться можно, если по-хорошему учиться. Я бы всему выучился и где хочешь работать смог.

— Ты бы смог! — насмешливо перебил его Семен. — А когда же этот коммунизм наступит?

— Когда? — Иван этого не знал, но отвечать опять-таки надо. — Когда победит мировая революция, когда во всем мире рабочие перебьют всех буржуев. Наверное… Лет через десять, наверное…

— Ну, через десять! — возмутился Колька. — Это его и не дождешься. Года через два — я согласен. Мировую буржуазию враз…

— Не прыгай широко — портки лопнут, — впервые подал голос Федя Федотов. — Прежде чем мировую буржуазию кончать, ты с Захаркиными попробуй покончить. Вот тут, видать, и главное дело для комсомольцев, чтобы в своем селе порядок навести.

— Правильно, — подхватил Иван. Он обрадовался, что Федя, как всегда, перевел разговор на дела практические. — Так и сказано, что комсомольцы — помощники партии. А партия — это самые правильные люди. Полозов, Стрельцов, Саня Сергунов. Наше дело вместе с ними кулаков в бараний рог свернуть, не давать им воли.

— Это я согласен, чтобы, значит, в селе все по-справедливому было, — отозвался первым Семен. — Тогда я за комсомол.

— И я за комсомол! — подхватил Степан.

— Я вперед всех сказал, что за комсомол! — с обидой произнес Колька.

— Комсомол — дело нужное, чтобы всем заодно и вместе, — сказал Федя.

Промолчал один Петяй Лупандин.

— Ну, а ты? — спросил его Иван.

— Да я что ж, я не против, — замялся Петяй, — только бы тятька вожжами не отходил. А нельзя так, чтобы втихую, чтобы никто не знал про комсомол?

— Вот придумал! — возмутился Колька. — Тятьки боишься, а против кулаков пойдешь! Трус ты, Петяй!

— Да я ничего, а вот тятька…

Заря, пройдя по северу, уже краснела на востоке, и Степан спохватился:

— Братцы, мне, мало погодя, скотину выгонять, а спать когда?

— Выспишься под кустом. Ваше пастушье дело такое, — успокоил Федя.

Ребята рассмеялись и внезапно смолкли. В прозрачном предутреннем воздухе послышались отдаленные выстрелы. Сначала один, потом два, потом беспорядочная стрельба, вскоре, правда, стихшая.

— В селе стреляют, — вскочил Семен.

— В селе, — подтвердил Федя, — у сельсовета, надо быть.

— Бандиты! — охнул Колька.

— Стрельцов! — вскинулся Иван. — Они на Стрельцова напали. Бежим, ребята!

— А что мы сделаем? Нас перестреляют… — пробормотал побледневший от страха Петяй Лупандин.

— Эх, ты! А еще в комсомол собрался! — презрительно бросил Иван. Он готов был очертя голову броситься туда, где только что гремели выстрелы.

Но его остановил Семен:

— Подожди. Не лезь на рожон. Скрытно надо подойти и посмотреть, что там.

Предложение было разумным, но у Ивана оно вызвало досаду: скорее надо, скорее. Он сжимал ручку своего «бульдога» и готов был, не задумываясь, броситься на выручку Стрельцова.

Огородами, прикрытые вытянувшейся уже в рост человека коноплей, они добрались до сельской площади.

Выстрелов больше не слышалось, от сельсовета доносились только голоса, какие-то крики.

Подобравшись ближе, они из-за плетня увидели избу сельсовета. В окне горел свет. У крыльца стояла телега, запряженная парой лошадей. Еще несколько лошадей беспокойно топталось на привязи у крыльца.

Людей на улице — никого.

— Бандиты здесь, — едва слышно шепнул Колька, хотя и без того это было ясно.

И все же Иван подтвердил:

— Они! Русайкин… А со Стрельцовым что?

— Тихо! Сейчас узнаем, — шепнул Колька и скрылся в темноте.

— Колька! Спятил! — попытался остановить его Степан.

Но Кольки уже не было, а Семен сердито прошипел:

— Не мешай ему…

До сельсовета не больше сотни шагов, а им показалось, что прошло не менее часа, пока у освещенного окна мелькнула голова Кольки. Он заглянул и сразу отпрянул, мало погодя опять заглянул. На этот раз он смотрел подольше. Потом оторвался от окна и через несколько минут был около товарищей.

— Бандиты в Совете. Сам Русайкин там. Какие-то бумаги смотрит и рвет.

— А Стрельцов?

— На полу лежит.

— Убитый? — испугался Иван.

— Не знаю. Связанный, а лицо все в крови.

— Пошли! — рванулся Иван, выхватив из кармана «бульдог».

— Куда? — схватил его за руку Федя. — Куда пошли?

— Русайкина прикончу!

— А толку что? У них оружия больше — всех перебьют.

— Все с обрезами и револьверами, — подтвердил Колька.

— Что же делать?

— Надо испугать их, заорать: «Чекисты!» — они и удерут, — предложил Колька.

— Так они и испугались! — скептически усмехнулся Степан.