Та, далекая весна

— Ничего, мама, — мягко, но настойчиво произнес Михаил. — Иван уже не маленький, он понимает, что это не игрушка. А здесь он ему нужен больше, чем нам на мирном положении. — И обратился к Ивану: — Смотри! Пистолет дамский, — «бульдог» называется. От белого офицера мне в наследство достался. Шуму от него много, но и убить при случае может. Все-таки огнестрельное оружие, а оружием зря не балуются. Запомни это…

СТРЕЛЬЦОВ

Это верно, «бульдог» — не грозное оружие: грому от выстрела много, а свинцовая пуля плющится и едва вдавливается в бревно шагах в десяти. Одна щечка на рукоятке пистолета лопнула и развалилась. Пришлось вырезать новую из дерева. И все-таки это револьвер, и как-то спокойнее, когда он в кармане, когда можно тронуть его шершавую ручку.

Только самым близким друзьям — Кольке, Феде и Степану — показал Иван подарок брата. И все же в селе узнали, что Иван теперь вооружен. Наверное, Колька не выдержал — разболтал. Но Иван не был на него в претензии: пускай тот же Яшка Захаркин знает, что Иван ходит не с пустыми руками и нападать на него небезопасно.

Брат уехал рано утром на попутной подводе до волостного села. Вместе с ним уехал и Сергунов.

— Денька за три-четыре обернусь, — объяснил он Ивану. — Побываю в волости, в уезде, встану на партийный учет, тогда и повоюем.

— А ты большевик? — удивился Иван. — Как Стрельцов?

— Кем же мне быть — эсером, что ли? — усмехнулся Сергунов. — Мне Макей десять лет сознание в башку вколачивал. Вполне убедил, что, пока всех макеев наизнанку не вывернем, по-человечески жить не будем. А такое сделать только большевикам по силам.

Они уехали, а Стрельцов приехал. Приехал он через два дня, к вечеру. К Ивану прибежал всеведущий Колька.

— Стрельцов приехал, — торопливо сообщил он.

— Когда? — оживился Иван.

— Только-только. Пойдем в сельсовет. Он велел тебя покликать…

Стрельцов встретил Ивана по-дружески. Он даже поднялся ему навстречу и протянул руку:

— Здравствуй, Бойцов. Посиди, сейчас поговорим, только вот с председателем закончим. — Он кивнул в сторону Тихона Бакина.

Тихон, насупившись, сидел за столом. Он недовольно глядел на пришедших. Наверное, разговор шел такой, что свидетели его совсем не устраивали, и он мрачно пробормотал:

— Подождали бы там, на крылечке.

— А почему? — спросил его Стрельцов. — У нас с тобой секретов нет, пускай сидят. Так вот, Бакин, надо, чтобы сейчас, весной, каждый знал, сколько ему придется вносить налога.

— Так мы уже составили разверстку, — заторопился Тихон. — Хоть сейчас…

— Знаю, — остановил его Стрельцов. — А на сходе утвердили?

— Да, дорогой товарищ, на сходе опять свара начнется. У нас знаешь какой мужик? Сладу с ним нет…

— Хороший у вас мужик! — опять перебил его Стрельцов. — Правильный мужик — не хочет под кулацкую дудку плясать.

— Вот опять про то ж! — сокрушенно развел руками Тихон. — Какие же у нас кулаки? Справные, стало быть, старательные хозяева есть. Им по декрету снисхождение положено.

— Старательный не тот, кто чужую землю захватывает, на чужом горбу катается.

— Кто ж ее, землю-то, захватывает? Сами отдают. Работать, значит, ленятся.

— Ленятся? — сверкнул на него черными глазами Стрельцов. — Тебе бы так-то лениться!.. Вот что, Бакин, скидка по налогу полагается тому, кто на своей земле своими силами больше хлеба выращивает, а не кулакам.

— Что ж мы… Мы тут малое дело, — заегозил Тихон. — Уполномоченный опять же из волости был, он и дал указания. А наше дело выполнять, кто что скажет.

— Этот вам Птицын — эсер, с кулаками одного поля ягода, — зло сказал Стрельцов.

— Кто же его разберет: власть, она и есть власть. Наше дело подчиняйся, — смиренно вымолвил Тихон.

— Да брось ты, Бакин, придуряться! — не выдержал Стрельцов. — Собирай завтра к вечеру сход и сам расскажи людям, зачем спрятал от них декрет о налоге. Честно расскажи, почему кулакам прислуживаешь.

— Как прикажете. — Глаза Тихона недобро сверкнули, но он сразу спрятал их под бровями.

— Пойдемте, ребята, потолкуем, — вставая, обратился Стрельцов к Ивану и Коле и, не глядя больше на Тихона, направился к двери.

— Соберет он завтра сход или волынку будет тянуть? — спросил Стрельцов, когда вышли на улицу.

— Соберет — куда ему деваться! — уверенно ответил Иван.

— Не скажи, — негромко произнес Стрельцов, — их тоже голыми руками не возьмешь.

Иван почувствовал неуверенность в словах Стрельцова, и это удивило его. Сейчас, когда приехал Стрельцов, казалось, все сразу станет на место. Кулаки и так присмирели, а теперь и пискнуть не посмеют. А получается, что сам Стрельцов в чем-то сомневается.

— Сход соберем, — заверил Колька. — Завтра с утра по избам пойдем, всех известим.

— Вот правильно! За этим вы мне и нужны, — оживился Стрельцов. — Сегодня-завтра я и сам кое с кем потолкую. Кто у вас посознательнее?

— С тятькой моим поговорите, — предложил Колька. — Пойдемте сейчас к нам.

— Что ж, пойдем, — согласился Стрельцов.

Солнце низко склонилось к закату, не по-майски знойный день на исходе. Порозовевшее небо прорезает в стремительном полете множество касаток.