Табакерка императора

— Не удивляет, мадам? — осведомился месье Горон.

— Нет. Прошлой ночью я спросила Тоби, не он ли дал Прю ожерелье. Тоби это отрицал, но бросил на нее очень странный взгляд, словно требуя подтвердить его слова. — Ева провела рукой по глазам. Ее лицо покраснело. — Прю — практичная девушка. Она держала язык за зубами. Но зачем дарить женщине поддельное ожерелье?

— Потому что было незачем дарить ей подлинное, — ответил Дермот.

— Незачем?

— Ну, в тот момент. К тому же наш распрекрасный молодой человек полагал, что после смерти сэра Мориса всегда сможет расплатиться с Прю из отцовского состояния.

Хелена взвизгнула.

Это удовлетворило страсть к театральным эффектам месье Горона и месье Вотура, который почти улыбнулся ей. Бенджамин Филлипс поднялся, встал позади стула сестры и положил руки ей на плечи, стараясь ее успокоить. Казалось, Дермот теперь использует хлыст — в воздухе словно слышались его свист и щелканье.

— Тоби не мог знать, что его отец был почти в таком же стесненном финансовом положении, как он сам.

— Должно быть, это его потрясло, — заметил месье Горон.

— Не сомневаюсь. Прю сама признала вчера вечером, что незадолго до убийства приставала к Тоби с требованиями «компенсации». Впрочем, она начала это делать после объявления о его помолвке с Евой Нил. Безусловно, Прю иногда угрожала судебным преследованием за нарушение обещания жениться. Если нет, то это делала ее сестра Иветт, стращая Тоби доносом важным лицам в банке Хуксона. Не забывайте, что Прю, как может подтвердить месье Горон, имеет репутацию респектабельной девицы.

Тоби полагал, что ожерелье удовлетворит ее. Разумеется, настоящее ожерелье. В конце концов, оно стоило сотню тысяч франков. Он заказал дубликат, но не решался произвести замену.

— Почему? — спокойно спросила Ева.

Дермот усмехнулся:

— Несмотря ни на что, у него есть совесть.

Тоби по-прежнему молчал и даже не оборачивался.

— Наконец он принял решение. То ли пьеса, виденная им в тот вечер, то ли другая причина заставила его перейти черту.

В час ночи он говорил по телефону со своей невестой. Думаю, во время этого разговора он окончательно убедил себя, что его будущее счастье зависит от кражи ожерелья с целью избавиться от Прю Латур. Он искренне хотел как лучше. Это отнюдь не сарказм, леди и джентльмены. — Дермот сделал паузу, все еще стоя у стола следователя. — Это не должно было составить труда. Тоби знал, что его отец никогда не засиживается так поздно. Значит, в кабинете темно и пусто. Ему остается только проскользнуть туда, открыть шкафчик слева от двери, подменить настоящее ожерелье фальшивым и убраться восвояси.

Поэтому в начале второго Тоби решил действовать. В лучших традициях детективной литературы он надел коричневые рабочие перчатки, которыми пользовалась половина обитателей дома. Поддельное ожерелье лежало у него в кармане. Тоби поднялся по лестнице, и так как он не мог ничего видеть под дверью кабинета, естественно, решил, что там темно и пусто. Но это было не так. А сэр Морис Лоз, как мы неоднократно слышали, не терпел нечестности.

— Спокойно, Хелена! — пробормотал дядя Бен, сжимая ее плечи.

Хелена пыталась высвободиться.

— Вы обвиняете моего сына в отцеубийстве?

Тоби наконец заговорил.

Когда луч прожектора осветил крошечную лысину на его макушке, он, казалось, осознал свое положение, повернулся и недоверчиво переспросил:

— В убийстве?

— Вот именно, молодой человек, — ответил месье Горон.

— Бросьте! — Тоби протянул руки, словно кого-то отталкивая. — Вы ведь не думаете, что я убил папу?

— Почему бы и нет? — отозвался Дермот.

— Почему?.. Убить собственного отца! — Ошарашенный Тоби не успел даже испугаться и ухватился за новую тему: — До вчерашнего вечера я ни разу не слышал о чертовых перчатках. Ева никогда не упоминала при мне о них, пока не заявила вдруг об этом в квартире Прю. Я чуть в обморок не упал. Но я же говорил ей и всем вам, что коричневые перчатки не имеют никакого отношения ни к папиной, ни к чьей бы то ни было смерти. Господи, неужели вы не понимаете? Папа был уже мертв, когда я вошел в кабинет!

— Понятно! — Дермот хлопнул по столу ладонью.

Тоби отпрянул:

— Что вам понятно?

— Не важно. Значит, на вас были эти перчатки?

— Ну… да.

— И вы нашли вашего отца мертвым, когда пришли обокрасть его?

Тоби сделал еще один шаг назад:

— Я не называю это кражей. Вы сами сказали, что это неправильный термин. Мне это было не по душе, но как иначе я мог добиться своей цели, не совершив ничего по-настоящему нечестного?

— Знаешь, Тоби, — промолвила Ева с чем-то вроде благоговейного страха, — ты настоящее чудо!

— Что, если мы опустим этические соображения? — предложил Дермот, присев на край стола. — Просто расскажите, что произошло.

По телу Тоби пробежала дрожь. У него больше не было сил для бравады. Он провел по лбу тыльной стороной ладони.