Табакерка императора

— А меня нет, — неожиданно вмешалась Дженис. — Если Тоби спутался с этой девицей на рю де ла Арп и сделал то, в чем признается, то он обошелся с Евой по-свински.

— Успокойся, Дженис. Ты сама говоришь, если он это сделал…

— Мама, он это признает!

— Значит, у него была веская причина. Я буду только рада, если Ева сможет благополучно выпутаться из этой истории, но, при всем моем уважении к ней, меня заботит не это. Доктор Кинросс, Тоби говорит правду?

— О да, — ответил Дермот.

— Он не убивал бедного Мориса?

— Конечно нет.

— Но кто-то это сделал, — указал дядя Бен.

— Да, — согласился Дермот. — Мы как раз к этому подходим.

Все это время молчание хранила только сама Ева. Покуда белый луч скользил по комнате, искажая тени присутствующих на стенах, она сидела, уставясь на носы своих туфель, и только однажды стиснула подлокотники кресла, как будто что-то вспомнив. Под ее глазами темнели легкие тени, а на нижней губе виднелся след зубов. Теперь она кивнула и подняла голову, встретившись взглядом с Дермотом.

— Думаю, я вспомнила то, что вы хотели, — сказала Ева.

— Я должен объяснить вам и извиниться…

— Нет-нет! — прервала она. — Теперь я понимаю, почему угодила в неприятность, когда сегодня рассказывала свою историю.

— Если вы не будете затыкать мне рот, то я скажу, что ничего не понимаю! — запротестовала Дженис. — В чем состоит ответ?

— В имени убийцы, — отозвался Дермот.

— Ах! — тихо произнес месье Горон.

Ева смотрела на табакерку императора, лежащую на столе около руки Дермота.

— Девять дней я провела в кошмарном сне, — продолжала она. — Я не могла думать ни о чем, кроме коричневых перчаток. А в них, оказывается, был всего лишь Тоби.

— Спасибо, — буркнул упомянутый джентльмен.

— Я не иронизирую. Если сосредотачиваешься на чем-то одном, то толком не можешь вспомнить другое и считаешь правдой то, что ею не является. Только будучи истощенной до предела, когда сознание почти отключается, вспоминаешь правду.

— Знаешь, дорогая, — пронзительным голосом воскликнула Хелена, — все это, конечно, соответствует законам психологии, фрейдистского учения и так далее, но, ради бога, объясни нам, о чем ты говоришь!

— О табакерке, — ответила Ева. — Она была разбита одним из ударов убийцы. Впоследствии полиция собрала фрагменты и унесла их, чтобы склеить. Знаете, это первый раз в жизни, когда я увидела ее.

— Но… — озадаченно начала Дженис.

— Взгляните на табакерку, — вмешался Дермот Кинросс. — Она небольшая — два с четвертью дюйма в поперечнике, согласно измерениям, которые записал сэр Морис. А как она выглядит даже вблизи? Точь-в-точь как часы. Фактически, когда сэр Морис впервые показал ее семье, все подумали, что это часы. Не так ли?

— Да, — признал дядя Бен. — Но…

— Она, безусловно, не выглядит как табакерка?

— Нет.

— И до убийства ее никогда не показывали и не описывали Еве Нил?

— Безусловно, нет.

— Тогда каким образом, видя ее на расстоянии пятидесяти футов, она могла узнать, что это табакерка?

Ева закрыла глаза.

Месье Горон и судебный следователь обменялись взглядом.

— Вот вам и ответ, — продолжал Дермот. — Все дело в силе внушения.

— В силе внушения? — взвизгнула Хелена.

— Убийца был очень умен. Он составил дьявольски ловкий план, имея в виду Еву Нил в качестве второй жертвы, план, обеспечивающий ему железное алиби на время убийства сэра Мориса Лоза. И этот план едва не сработал. Хотите знать, кто убийца?

Соскользнув с края стола, Дермот подошел к двери в коридор и распахнул ее, когда белый луч маяка снова начал кружить по комнате.

— Он до такой степени эгоман, что настоял на приходе сюда для дачи показаний, несмотря на наши усилия предотвратить это. Входите, друг мой. Добро пожаловать.

В призрачном свете луча они увидели в коридоре бледное лицо и широко распахнутые глаза Неда Этвуда.

Глава 20

Неделю спустя, во второй половине погожего дня, Дженис Лоз выражала свое мнение:

— Выходит, в действительности совершил преступление безупречный свидетель убийства, чей рот был на замке, так как он не мог компрометировать репутацию леди? Это что-то новое, верно?

— Так думал Нед Этвуд, — ответил Дермот. — Он взял за основу дело лорда Уильяма Расселла, помните, Лондон, 1840 год? Только перевернул его задом наперед. Как я говорил вам, его целью было обеспечить себе алиби на время убийства сэра Мориса. Ева должна была стать его алиби и его свидетелем — тем более убедительным, что для посторонних она была бы отнюдь не заинтересованным лицом.

Ева поежилась.

— Таков был оригинальный план, который я потом объясню вам. Нед не мог предугадать, что в идеальную схему вторгнется Тоби Лоз в коричневых перчатках, — это снабдило преступника не только свидетелем, но и жертвой. Когда Этвуд понял последствия, он, должно быть, чуть не закричал от радости и не мог поверить своей удаче. С другой стороны, он также не мог предвидеть, что упадет с лестницы и заработает сотрясение мозга — это разрушило весь план. Так что случай действовал и за и против него.

— Продолжайте, — резко сказала Ева. — Пожалуйста, расскажите нам все.