Табакерка императора

— Полагаю, это моя вина, — с горечью сказал он. — Хотя я не думал, что менее чем однодневный срок может причинить вред.

Ева улыбнулась ему.

— Но ведь вреда не произошло, не так ли? — спросила она. — Месье Горон говорит, что вы выполнили обещание и что я… ну, почти вне подозрений.

— Не следует быть слишком уверенным в этом, мадам! — сразу насторожился судебный следователь.

— Напротив, — возразил Дермот. — Сомнений больше нет.

Как только угроза в виде луча маяка миновала, Ева стала спокойной, как будто это вовсе ее не касалось. Опустившись в кресло, которое придвинул ей месье Горон, она с формальной вежливостью кивнула Хелене, Дженис и дяде Бену, улыбнулась Тоби и обратилась к Дермоту:

— Я знала, что вы это сделаете. Даже когда они стучали по столу и кричали: «Убийца, признавайся!»… — она невольно улыбнулась, — я знала, что в ваших указаниях была какая-то цель, и не сомневалась в вас. Но, боже мой, как же я испугалась!

— Да, — вздохнул Дермот. — В том-то и беда.

— Беда?

— Именно потому вы и оказались в этой неразберихе. Вы доверяете людям, а они это знают и пользуются этим. Мне вы можете доверять, но это тут ни при чем. — Он повернулся к остальным: — Теперь я проведу небольшой допрос третьей степени. Для вас это будет не слишком приятно. Я могу продолжать?

Глава 18

Чей-то стул царапнул по линолеуму.

— Да. Продолжайте, — отозвался месье Вотур.

— Я излагал события ночи убийства. Они слишком важны, чтобы их не подчеркивать, в случае необходимости, снова и снова. Я должен опять обратиться к тому моменту, — Дермот посмотрел на Тоби, — когда ваша группа вернулась из театра в одиннадцать. Вы оставили вашу невесту на пороге ее дома, после чего присоединились к остальным. А потом?

Дженис Лоз подняла озадаченный взгляд.

— Папа спустился вниз, — ответила она, — и показал нам табакерку.

— Да. Месье Горон сообщил мне вчера, что полиция забрала фрагменты табакерки на следующий день после убийства, и их удалось склеить после целой недели тщательной реконструкции.

Тоби выпрямился и откашлялся.

— Склеить? — с надеждой переспросил он.

— Теперь табакерка стоит немного, месье Лоз, — предупредил префект полиции.

Судебный следователь открыл ящик стола, достал оттуда маленький предмет и осторожно, как будто он мог рассыпаться на кусочки у него на ладони, протянул его Дермоту.

Сэр Морис Лоз не был бы доволен результатом. Когда луч маяка скользнул по табакерке императора, она блеснула розовым агатом, маленькими бриллиантами часовых стрелок и цифр, золотом оправы и фальшивой головки завода часов. Но вблизи табакерка выглядела тусклой и (если можно так выразиться) липкой, как будто ее в чем-то испачкали. Дермот показывал вещицу остальным, вертя ее в пальцах.

— Они использовали рыбий клей, — объяснил он. — Должно быть, кто-то едва не ослеп во время работы. Теперь табакерка не открывается. Но вы видели ее, когда она была целой?

— Да! — ответил Тоби, хлопнув кулаком по колену. — Видели. Ну и что?

Дермот вернул табакерку месье Вотуру.

— Вскоре после одиннадцати сэр Морис Лоз удалился в свой кабинет. Он был огорчен отсутствием энтузиазма со стороны его семьи по отношению к новой реликвии. Остальные легли спать. Но вы, мистер Лоз, не могли заснуть. В час ночи вы встали, спустились в гостиную и позвонили Еве Нил.

Тоби кивнул, искоса взглянув на Еву. Расшифровать этот взгляд было нелегко. Казалось, он хотел что-то ей сказать, но мучительно колебался, подкручивая усы.

Дермот проследил за этим взглядом.

— Вы говорили с ней десять минут. О чем?

— А?

— Я спросил, о чем вы говорили?

Тоби отвел взгляд.

— Каким образом я могу это помнить? Хотя подождите… — Он провел рукой по губам. — Мы говорили о пьесе, которую видели вечером.

Ева улыбнулась.

— Давали пьесу о проституции, — объяснила она. — Тоби боялся, что я была шокирована. Полагаю, тогда эта тема занимала его мысли.

— Послушай! — Тоби с усилием сдержался. — Когда мы обручились, я ведь сказал, что недостоин тебя, верно? Неужели ты затаила против меня злобу из-за того, что я ляпнул прошлой ночью, когда был не в себе и говорил не думая?

Ева не ответила.

— Давайте вернемся к телефонному разговору, — предложил Дермот. — Вы говорили о пьесе, которую видели.

А еще о чем?

— Черт побери, какое это имеет значение?

— Очень большое.

— Ну… я сказал что-то о пикнике. Мы планировали пикник на следующий день, но, естественно, отменили его. Да, я также упомянул, что у папы появилась новая безделушка для его коллекции.

— Но вы не сообщили, что это за безделушка?

— Нет.

Дермот посмотрел на него:

— Что касается остального, я буду опираться на отчет месье Горона. После телефонного разговора вы поднялись наверх. Было несколько минут второго. Вы заметили, что ваш отец еще не лег, так как под дверью его кабинета виднелась полоска света. И вы не стали его беспокоить. Правильно?

— Да.

— У сэра Мориса не было в привычке засиживаться так поздно?

— Нет, — ответила за Тоби Хелена. — Говоря «поздно», мы не имеем в виду то, что некоторые другие. Обычно Морис ложился в двенадцать.

Дермот кивнул: