Табия тридцать два

Под такую развеселую болтовню дожидались еще одного гостя (гостью) – кузину Фридриха Ивановича, Иду Карловну. (Опасаясь при всех говорить о Броткине, Кирилл для начала попытался обсудить с Майиным отцом проблему компьютерных программ и читерства, но потерпел фиаско. «Не берите в голову, Кирилл! – отмахнулся тот. – На людей, игравших слишком сильно, в любые времена возводили напраслину. Но если сейчас на Западе все объясняют подсказками от Stockfish, то раньше придумывали что-нибудь другое (зачастую более оригинальное): Руй Лопес, мол, располагал доску так, чтобы солнце светило противнику в глаза, Михаил Таль напропалую использовал гипноз, а Карпову в его матче с Корчным якобы помогал боевой парапсихолог Владимир Зухарь».) Потом, когда Ида Карловна приехала, все вместе пошли за стол, и у Кирилла даже дыхание перехватило. Вероятно, это и называется «роскошь»? «гурманство»? «Лукуллов пир»? Сначала был холодный киш с весенними травами (петрушка, рукола, зелень одуванчика), затем – огуречный суп-пюре, далее – гречневая каша с грибами и твердым сыром. Запивали, по категоричному требованию Фридриха Ивановича, ледяной водкой. Младший брат Майи в обеде участия не принимал («Левушка сейчас в школу идет, на репетицию, – объяснила Ксения Александровна. – Они в классе решили к 20 июля, Международному дню шахмат, поставить Les femmes vengées, ou Les feintes infidélités[38], одноактную оперу Филидора; уже полгода готовятся, такие молодцы»), и Кирилл сожалел об этом (так как Левушка напомнил ему собственного брата, Сережку), но зато какую головокружительную беседу завели вдруг женщины, два восклицательных знака. Ида Карловна давно работала в области когнитивных наук – и увлекательно рассказывала про концепцию человеческого мышления как «ящика с инструментами»: «Шахматы очень полезны для верификации данной идеи, ведь имеющийся в распоряжении игрока комплект фигур тоже можно понимать в качестве своего рода „ящика с инструментами“; собственно, „мастерство шахматиста“ – это и есть умение подбирать нужные инструменты для решения конкретных тактических и стратегических задач: ладьи полезны на открытых вертикалях, разноцветные слоны усиливают атаку, конь – отличный блокировщик и т. д.» Жена Фридриха Ивановича тоже не только обеды готовить умела – защищенная ею на экономическом факультете МГУ диссертация когда-то наделала много шума и до сих пор активно цитировалась.

– Был такой итальянский экономист Вильфредо Парето, – вспоминала Ксения Александровна, – который утверждал, что восемьдесят процентов результата достигаются двадцатью процентами усилий. И мне пришла мысль проверить этот «принцип Парето» на шахматном материале: достаточно ли, например, восьми действительно сильных ходов для выигрыша партии, длящейся сорок ходов? Сначала казалось, что соотношение Парето не работает, – часто партии выигрывают и двумя хорошими ходами. Но, может быть, эти два хороших хода заняли двадцать процентов времени, потраченного игроком на партию? Или, например, на два хода израсходовано двадцать процентов всех мысленных усилий игрока, его мозговой активности? Тогда я набрала группу добровольцев, чтобы играли в шахматы, и принялась снимать электроэнцефалограммы. Мой научрук только головой грустно качал, бонклауд, мол, чепуха; однако мне повезло. Как раз в те годы «принципом Парето» заинтересовались важные люди из Министерства экономики: страну после Кризиса надо восстанавливать, а ресурсов не хватает; но что, если эти ценные ресурсы и не требуются в полном объеме, достаточно лишь двадцати процентов? Заманчиво! Впрочем, и сомнительно. Начались споры, дискуссии; и тут я со своими электроэнцефалограммами.

(Каисса, какие занимательные материи!

И какие трудные!

Кирилл и с самого начала не все понимал, а уж когда ученые дамы перешли к рассуждениям о «недостаточных теоретических основаниях поведенческой экономики», к выявлению «рудиментов курьезной модели бикамерального мышления, обнаруженных в дизайне некоторых когнитивных экспериментов», к каким-то «философским зомби»…

О чем это вообще?

Удивительно, но Майя участвовала в беседе как будто бы на равных: порой спорила, порой что-то уточняла, порой задавала вполне осмысленные вопросы. И только Фридрих Иванович периодически понижал невыносимый градус интеллектуального напряжения – просьбами («Ксюша, положи мне еще того салата с яблоками!») и замечаниями («Ида, а помнишь, когда мне было десять лет, я тебя столкнул в воду с набережной за то, что ты умничала перед моими одноклассниками?»). С точки зрения дискутирующих женщин, эти просьбы и замечания были не слишком уместны, но кто ж возразит имениннику?)

Когда съели почти все горячее (и почти все холодное), Фридрих Иванович словно бы спохватился, поднялся с полной рюмкой водки в руке и торжественно провозгласил: