Табия тридцать два

(Туман этот не проходил уже три дня, с того самого момента, как Кирилл, выйдя из кафе-клуба «Бареев», принялся звонить Броткину. Довольно продолжительное время никто не отвечал, но наконец в трубке раздался незнакомый мужской голос: «Слушаю!» Кто бы это мог быть? «Наверное, какой-нибудь очередной юный извращенец, пришедший в гости к Броткину, чтобы сыграть в шахматы-960», – решил Кирилл и сказал очень сухо:

– Будьте добры, позовите Александра Сергеевича.

– Позвать… Александра Сергеевича? – голос отозвался словно бы эхом.

– Да, Александра Сергеевича Броткина.

– Позвать… Александра Сергеевича? – опять повторил голос.

– Если вас не затруднит.

– Х-х-ха-а-а. А кто его спрашивает?

– Я его, хм, старый знакомый, – ответил, начиная раздражаться, Кирилл. – И у меня срочный и серьезный разговор к Александру Сергеевичу, не терпящий отлагательств.

Собеседник умолк, словно бы задумался, потом принялся тихонечко подвывать в трубку (он был очевидно не в себе), а потом как-то очень растерянно спросил:

– А как ваше имя и фамилия?

Тут уж Кирилл не вытерпел:

– Меня зовут Кирилл, а вот как зовут вас? Вам тоже не мешало бы представиться! Кто вы такой? И почему отвечаете по телефону вместо Александра Сергеевича?

Снова повисла тишина, а потом неизвестный, явно делая усилие над собой, сказал:

– Я… сын… Александра Сергеевича. Отец… папа… не сможет… Он погиб.

……

Сын Броткина повесил трубку,

а Кирилл так и остался стоять под дождем с телефоном в руке.

Ошарашенный, сначала он, кажется, просто не осознал услышанного. Когда осознал – не поверил. Когда поверил – бросился перезванивать. Но теперь никто не отвечал.

……

Что было делать?

Мысли разбегались по всем диагоналям.

Ах, разве мог Александр Сергеевич умереть? Не просто умереть – погибнуть? Каким образом, от чего? Ударило током? Попал под автомобиль? Неудачно поскользнулся? Все мы смертны, конечно, и нас подстерегают миллионы случайностей, но… Каисса, а если это была не случайность?! Прежние подозрения вновь стали оживать в сердце Кирилла. Еще и еще набирал он номер Броткина, однако телефон был выключен, абонент недоступен.

Бедный Александр Сергеевич, что же с вами случилось?

На следующий день, отбросив в отчаянии любую осторожность, Кирилл отправился на Рубинштейна, 12. В конце концов, с длиннолицым Василием и остальными ребятами-девятьсотшестидесятниками Броткин общался каждую неделю – они должны располагать какой-то информацией. Дождь не прекращался, под ногами струилась вода, и воскресные толпы людей в дождевиках и ветровках текли по Садовой улице, поворачивая на Сенную площадь (к Фонтанке) или в Спасский переулок (к каналу имени Левенфиша). Когда Кирилл выходил из общежития, ему показалось, что напротив, под вывеской продуктового магазина En passant[65], маячит знакомая уже приземистая фигура (та, что преследовала Кирилла вечером после его беседы с Александром Сергеевичем; последней, увы, беседы!). Впрочем, уже через секунду там никого не было. Или это померещилось? В любом случае бдительность терять нельзя. Поэтому сначала Кирилл отправился сильно в сторону от нужного ему адреса, быстро пересек несколько проходных дворов, оглядываясь, нет ли «хвоста», и только потом свернул на Фонтанку; еще пара зигзагов, пауза в скверике, где памятник Нежметдинову, обратный маневр к набережной, опять проходные дворы, и – улица Рубинштейна. Знакомая подворотня, знакомая лестница, вверх на пятый этаж, знакомая дверь – и здесь Кирилла ждал новый сюрприз (сколько ж можно?).

Дверь была опечатана.

Чувство, подозрительно похожее на панику, охватило Кирилла. И он опять подумал, что ничего не понимает, не попадает в квадрат, опять вспомнил о «кооперативных задачах», опять представил, как множество разнородных событий сплетаются в единую сеть.

(Кого-то ловит эта сеть?)

– Ноги вытирать надо! – раздался над ухом сварливый голос.

– Что? – Кирилл обернулся почти в ужасе.

– Я спрашиваю: Ботвинник за вас ноги вытирать будет? Дождь вторую неделю, грязь по колено, а им лень ноги вытереть, все надо на лестницу тащить. Коврик для кого внизу?

Хмурая женщина с холщовой сумкой сердито смотрела на Кирилла.

– Ой, извините, пожалуйста! Я как-то не подумал…

– Скачут конями, а нам потом убирать. Вы к кому вообще прискакали?

– У меня тут знакомый живет, – сказал Кирилл. – Я давно собирался его навестить, вот пришел, и вижу такое… Вы не знаете, почему дверь опечатана? Что-то случилось?

– Ничего не случилось, – так же сердито отозвалась женщина. – Вчера заявились какие-то фигуры, вскрыли квартиру, копались внутри. Сказали, трубу прорвало.

– Трубу?

– Водопроводные трубы древние, что твой Филидор, а ЖЭК за ними не следит. Я так и заявила этим работничкам: вы, говорю, только опечатывать и умеете, таблички лепить воспрещающие, а ремонтировать кто будет? Ботвинник ремонтировать будет?

– Спасибо, – пробормотал Кирилл, не зная, что и думать.

Где же теперь девятьсотшестидесятники?