Табия тридцать два

– Что?? Это кто кого еще мучает? Я любил Майю, а она меня обманывала, она смеялась надо мной! Или вы не знаете о ее нежной дружбе с Андреем Брянцевым?

– Каисса, вот это новости! – саркастически рассмеялась Ксения Александровна. – Волга впадает в Каспийское море. Газы при нагревании расширяются. Ферзь любит свой цвет. Майя дружит с Андреем Брянцевым. А почему бы им не дружить, если они учились в одном классе? Он иногда помогал ей с математикой, она ему – с биологией. Их дружеским отношениям уже много лет; Андрей считает Майю нареченной сестрой.

– Сестрой?!

– А вы думали, что они спят вместе? Какие глупости! Кирилл, вам не совестно быть таким ревнивцем? Вы всех оскорбляете подобными гадкими предположениями.

– Почему же Майя говорила мне, что видела Брянцева три раза в жизни?

Ксения Александровна замешкалась.

– Не знаю, зачем Майя так сказала. И не одобряю ее поступка. Хм, наверное, она боялась, что вы будете ревновать ее к Андрею. А знакомы они уже лет шесть, с того самого момента, как Андрей пришел учиться в десятый класс гимназии имени А. К. Толуша. Отец Андрея тогда переехал по службе из Москвы в Петербург и перевез всю семью.

– А кто у Андрея отец?

– Вы не в курсе? Очень известный человек, академик Борисов-Клячкин.

– Борисов-Клячкин?! Это тот, который покончил с собой прошлой осенью?

– К сожалению. По-вашему, в чем причина столь вызывающего поведения Андрея последние полгода – этих его постоянных пьянок, эпатажных разговоров? Ведь он таким никогда не был; наоборот, славился как нежнейший, обходительнейший, деликатнейший юноша. Увы, трагическая гибель отца сильно на него повлияла; у Андрея масса знакомых в Петербурге, и все они это подтверждают (а уж как расстраивался Иван Галиевич). Вот почему, хотя Брянцев и куролесит, к нему относятся снисходительно, терпимо – понимают, что у человека тяжелая полоса в жизни. Когда-нибудь он пересилит горе, сделается прежним добрым Андреем, вернется в историческую науку, допишет брошенные работы; но пока мы можем только ждать. Майя на правах лучшей подруги старается как-то помогать Андрею, поддерживать его, чтобы совсем с ума не сошел, – и тут вы, Кирилл, со своими неуместными сценами ревности. Разве можно думать только о себе? Андрею сейчас гораздо хуже.

Кириллу стало очень стыдно.

Ах, он ведь и не подозревал ни о чем подобном!

– Я этого не знал, Ксения Александровна, – просипел он в трубку. – Спасибо большое, что объяснили. Я сегодня же позвоню Майе и попрошу у нее прощения.

– Кирилл, я в вас не сомневалась. Вы умны, вы честны, вы любите Майю. Но прямо сейчас вы находитесь в крайне опасном положении. Федя мне все рассказал. Кирилл, вас совершенно сбил с пути, вам полностью запутал линии этот опасный псих Броткин!

– Но… Э-э… А почему, собственно, «псих»?