Табу

Серёжа взял меня за руку. Оставалось лишь побороть своё желание вырваться, убежать прочь, и смиренно плестись следом, смотря под ноги. Вдруг почувствовала себя неуютно в этом потертом джинсовом комбинезоне, длина шорт которого не оставляла места фантазиям, растянутая серая майка, белые кеды и неряшливая гулька на макушке. Радовало одно – на Серёже было ещё меньше одежды: дырявые джинсовые шорты и толстая серебряная цепочка с крестиком, в которой путалось солнце.

– Оксана, знакомься, это Лена, – Серёжа лишь мельком взглянул на девушку в легком ситцевом сарафане, направляясь к небольшому катеру, что вчера с дядькой спускали на воду. – Аккуратно!

Он протянул руки, принимая от Сергеича детское тельце в милом розовом костюмчике. Вот тут меня затрясло по-настоящему. С трудом отвела взгляд от его вмиг увлажнившихся глаз, чтобы не разреветься прямо там, в центре всеобщего внимания. Растерянно блуждала взглядом по потрескавшимся доскам пирса, по ярко зеленым водорослям, прибившихся к берегу, сжимала за спиной трясущиеся руки. Понимала, что это неправильно. А что тогда правильно? Что я могла сейчас, когда почва вновь заходила под ногами в истеричном хохоте? Оставалось только набраться смелости и взглянуть на хрупкое тельце на его руках.

Было сложно определить сколько девочке лет, лицо выглядело довольно взросло. Тёмно-серые глаза растерянно блуждали вокруг, абсолютно без эмоционально, холодно, но встретившись взглядом с Серёжей, она вдруг улыбнулась. По-настоящему, задорно и совершенно искренне. Тонкие ручки и ножки безвольно свисали, а голова как-то тихо подергивалась, она изо всех сил старалась смотреть на Серёжу, не смотря на то, что давалось ей это с явным трудом, будто он единственный, кто её волновал в этом мире.

– Ритуся, – прошептал Лазарь, прижимая к себе ребёнка.

Укол ревности… Нет, удар, я только что получила настоящий удар под дых. Мысли выстроились в логическую цепочку, а сердце бешено заколотилось.

– А я жена, – как-то слишком нервно хохотнула блондинка, обхватив себя руками, словно ей стало зябко. Это в сорокоградусную-то жару!

– Бывшая, – хрипнул Серёжа, обходя эту фифу. Встал рядом со мной, приподняв девочку чуть повыше, положил ладонь, чтобы помочь держать слабую головку. Не отрывал глаз, осматривая, аккуратно пальцем приподнимая голову. –  Один-Один, да, Кошка? А это Ритуся, самый лучший ребёнок в мире.

– Очень приятно, – выдавила я. Рита с трудом сконцентрировала свой взгляд на мне, а потом вновь вернулась к лицу Лазаря, давая понять всем, что его авторитет неоспорим.

– Лена, я предупреждал.

– А чего ты сразу кипятишься, милый? Я выдала информацию, чтобы избежать недомолвок, да? Нам же это ни к чему, Оксана? Или Кошка? Так, кажется, он тебя называет?

– А чего уж тут, какие недомолвки? – еле сдерживая слезы, поняла, почему он ставит меня перед фактом. Я бы точно сбежала. Переплыла бы ночью реку, ну, может, и не переплыла, но совершенно точно бы попыталась.

Из катера вышли ещё две женщины, а последним выбрался старик с огромным чемоданом в руках. Он замотал головой, когда добрый Сергеич попытался помочь. Прибежавшая Катя ободряюще похлопала меня по плечу, чмокнула Риту в макушку и, демонстративно проигнорировав Лену, помчалась к гостям, помогая разгружать какие-то огромные ящики.

– Ну, где мы будем жить нашей дружной «шведской семьёй»? Лазарев, ты составишь график или как? – запищала блондинка, пытаясь идти нормально по песчаному берегу на каблуках. – Надеюсь, цивилизация хоть немного затронула это место? А душ? Вы еще помните, что это такое? Или с мочалкой прямо в реку сигать?

– Лена…

– Всё-всё… Умолкла, но ты всё же подумай о графике.

Лазарев выделил для «гостей» небольшой домик напротив основного. Одноэтажное гостевое строение стояло через дорогу, отгороженное от основного дома рощицей молодых берёз. Увидев довольно приличный дом, Лена свернула с тропинки, продолжая тащить тяжелый чемодан, благополучно проигнорировав приглашение на завтрак.

Молча вошли в дом, вдруг показавшийся мне чужим. Я машинально заправила кофемашину, привезенную Серёжей после очередной вылазки в город с километровым списком необходимого, достала кастрюлю, чтобы сварить его любимую кашу. Все делала по привычке, быстро перемещаясь по просторной кухне, задирала глаза вверх, лишь бы не дать скопившейся слезе упасть. Думала. Напряженно думала, почему мне сейчас так плохо и обидно? Ведь ничего такого не произошло? Ну, бывшая, подумаешь. И жить он её привел не в нашу спальню, даже не в наш дом, чего париться? Ну, ребёнок… Их сходство настолько же очевидное, как у обезьяны и ящерицы. Да, любит. Именно той любовью, о которой пишут в книгах. Безусловной, настоящей.

– Дочь? – вырвалось у меня лишь одно слово. Я крутилась у гарнитура, пытаясь не пересекаться с ним взглядом. Слёзы побежали по лицу, а я быстро слизывала их, чтобы он только не заметил.

– Да, – Серёжа подошел сзади, прижал к деревянной столешнице, лишив возможности убежать, отобрал нож, отложив подальше. – Стала ею. Это дочь моего друга. Он умер.