Табу и невинность

Даже драматически формулируемые предостережения о том, что ненависть и отчаяние общества могут стать деструктивной силой огромной мощи, обладают в глазах правителей ограниченной ценностью. Ибо ведь ответить на них можно двояко. Во-первых, и это доказал уже Токвиль, авторитарное правительство создает наиболее опасную для себя ситуацию в тех случаях, когда оно пытается ослабить контроль, реформироваться. Накопившееся чувство обиды, ожидание перемен, которое невозможно удовлетворить, умеренные уступки – все это создает мощный взрывной заряд. Во-вторых, испытания Декабря’81 и предшествующий опыт показывают, что сильная, решительная и готовая на все власть всегда в состоянии локализовать взрывы, а следовательно и ограничить если не число жертв, то хотя бы угрозу для системы своего правления.

Какую ценность имеют утверждения тех, кто в общественном примирении видит всего лишь средство, позволяющее преодолеть существующий кризис?

Часто говорится, что военное положение вызвало ухудшение хозяйственно-экономической ситуации Польши. Санкции, примененные Западом после 13 декабря, лишили экономику серьезных финансовых средств, приведя к резкому ограничению импорта, что, в свою очередь, отразилось на объемах производства и повлияло на дальнейшее снижение экспортных возможностей. Многие доказывают, кроме того, что военное положение стало напрямую или косвенно источником ощутимого ослабления воли наших людей трудиться – то ли потому, что они применяют принцип «улитки» – пассивного сопротивления через ограничение производительности, – то ли потому, что насилие отвращает людей от работы, лишает ее смысла и радости творчества.

С точки зрения властей приведенные оценки отнюдь не являются бесспорными и лишь в небольшой степени свидетельствуют в пользу компромисса. Да и вообще, действительно ли власти могут рассчитывать на массированную помощь Запада, если они предпримут попытку найти согласие с обществом? Это весьма сомнительно. Уже перед Декабрем, когда Польша отчаянно нуждалась в западной помощи и когда – казалось бы – Запад должен был выказывать особую заинтересованность в уменьшении тех проявлений напряженности, которые возникали в Польше на фоне экономической ситуации, никакой существенной помощи польские власти не дождались. Здесь играли роль многие факторы: огромные, трудно поддающиеся удовлетворению потребности Польши, отсутствие у страны сколько-нибудь увязанного и продуманного плана по выходу из кризиса, бюджетные трудности западных правительств, конкуренция на финансовых рынках со стороны других государств и, наконец, близорукость – если не прямое отсутствие доброй воли – со стороны западных государств (об амбивалентности тогдашней политики Запада писали в «Анексе» Пьер Хасснер и Тимоти Гартон Эш[29]). Как это ни парадоксально, но сегодня атмосфера для Польши более благоприятна. Если бы произошел возврат к ситуации перед 13 декабря, то можно было бы надеяться на массовую, беспрецедентную мобилизацию Запада ради спасения польской экономики. Однако же если мы бы имели дело только с частичными уступками, то было бы трудно ожидать слишком многого.

Несомненно, дело дошло бы до откладывания сроков платежей по долгам, но это, возможно, удастся и сегодняшнему Ярузельскому; вполне правдоподобна и возможность получения новых кредитов, но далеко не по меркам польских проблем.

В отечественной публицистике, как официальной, так и независимой, часто преувеличивают, хотя и по разным причинам, масштабы, весомость и политическое значение санкций президента Рейгана против Москвы и Варшавы. Не хочется говорить, что эти санкции имеют в значительной степени символический характер и не охватывают того единственно эффективного экономического оружия, которым располагают Соединенные Штаты, а именно зернового эмбарго. Важнее здесь факт, что Польша является лишь одной из карт в той игре – попытке глобального пересмотра договоренностей о структуре и соотношении сил между Вашингтоном и Москвой, которую предпринимает сегодняшняя американская администрация. Посему завтра может оказаться, что президент США отменяет санкции, признавая тот прогресс на пути либерализации, которого достиг генерал Ярузельский, вполне удовлетворительным.

Всерьез подвергаются переоценке и возможности улучшения экономической ситуации Польши в результате достижения национального примирения. Какой процент падения национального дохода следует приписать стратегии «улитки»? На мой взгляд, ничтожный, из чего, естественно, отнюдь не вытекает, что рабочие поддерживают Ярузельского. Попросту дезорганизация экономики, углубляемая сержантско-капральскими методами управления со стороны [назначенных властями сразу после Декабря] военных комиссаров, многочисленные нехватки сырья, материалов и запчастей, распад транспортной сети достаточны для объяснения серьезного спада производства. Там, где связи с заграницей слабее, где контроль легче, а организация проще – как в добывающей промышленности, – военное положение позволило достигнуть результатов, которыми власти хвастают.