Taedium phaenomeni (СИ)

      - Да плевать... - послышалось откуда-то со стола растерянное и капельку недоуменное признание. Чуть после с покусанных губ слетели слова новые, подторможенные, будто мальчишке требовалось не в пример больше времени, чтобы все разом впитать и постичь: - Ненавижу я никуда ходить. И здесь быть ненавижу. И вас всех тоже ненавижу. - А еще чуть после, снова погрузив пространство в гул отбивающего третьего сердца, доспросил не собравшиеся сразу остатки: - Что еще за проблемы?

      Из другого конца комнаты донесся отзвук приближающихся неторопливых шагов - клак-клак-клак, топ-топ-топ.

      Человек-обезьянка добрел до тех шкафчиков, что стояли тремя ярусами дальше от шкафа Аллена, завозились на полках руки, зазвенели соприкоснувшиеся стекла, закачались стиснутые наполненные баночки. На секунду копошение прекратилось - просочился в воздух вымотанный опустевший стон. После - возобновилось снова, только теперь еще более медленное, сдавленное, почти обреченное.

      - Юу... ты опять здесь буйствовал?

      - А? - прозвучало удивленно, искренне.

      - Здесь же настоящий бардак... Кто еще, кроме тебя, мог это натворить? Ты снова разбил лекарства. Сколько раз мы просили тебя этого не делать? Они дорогие, у нас не всегда есть для них замена, и они нужны, чтобы поддерживать твое же здоровье, и то, что ты так легкомысленно к этому относишься…

      - Но я ничего не делал. Сегодня я ничего не…

      Юу еще ничего не понимал, только сопел, потихоньку раздражался, шуршал простыней и бросал в белую спину озлобленные непримиримые взгляды – ладно бы еще наезжали за дело, но чтобы просто так, когда он действительно не был ни в чем виновен...

      - Не нужно мне лгать. Это еще что за фокусы такие? Обычно ты всегда говорил правду, какой бы неудобной для тебя она ни была, и мы всегда старались пойти тебе навстречу. Что случилось на этот раз? Опять леди-призрак, цветы или ты просто проснулся в дурном настроении?

      Мальчишка фыркнул, рыкнул, в то время как Аллен, проклинающий себя направо и налево, все отчетливее понимал, что это по его вине, что это он - конченный безнадежный идиот, что если этот чертов примат сейчас попробует протянуть руку и тронуть измученного Юу – ему будет стоить всей его выдержки и надорванного сердца, чтобы не выбраться отсюда и не оторвать обезьяне чертовой желтокурой головы, потому что кто-то когда-то не зря, наверное, придумал это проклятое, примитивное, но все еще работающее «око за око».

      - Ты совсем спятил, что ли? Хватит ко мне лезть! Я ведь серьезно ничего не... - а потом он вдруг резко замолк.

      Наверное, понял.

      Снова ударил сквозь удерживающую шкафную деревяшку задумчивый рассеянный взгляд, снова скрутило желудок, и снова Аллен, вонзаясь от бессилия зубами в податливые губы, услышал надорванное, надтреснутое, блеклое и даже меньше чем наполовину живое:

      - А-аа... ага. Точно. Я и забыл совсем. Сюда приходила эта… чертова баба. Она меня здорово достала, но прогнать ее так и не получилось. Никогда не получается. Она опять торчала тут, пока не приперся ты. Даже гребаные призраки понимают, что на глаза вам всем, суки, показываться нельзя – черт знает, что сделаете. Особенно Сирлинс и ты.

      Аллен уловил его, этот несчастный неумелый намек, бессильно прибивающий его к месту, когда все еще хотелось, так отчаянно хотелось подорваться, выбраться отсюда, припечатать незваного чужака когтями к стене и заглянуть напоследок в глаза - чтобы понял, чтобы, раскаявшись, ответил: за что? За что осмелился издеваться над тем, кто никому в этой жизни не сделал дурного? Кто вообще этой чертовой жизни еще даже не повидал и, если останется здесь или даже ненароком перейдет в собственность Ордена, не увидит уже никогда.

      - О Боже, Юу... Вопреки тому, что я только что тебе сказал, мне кажется, что лучше бы ты все-таки иногда лгал. Пусть и делал бы это чуточку иначе…

      Прислушивающемуся, почти переставшему вдыхать Аллену эти слова не понравились до дрожи, до мышечной спазменной тошноты.

      Напрягшись всем своим существом, он внимал, как снова отбивают каблуками чужие ботинки пол, как человек-гиббон, ничего подозрительного вокруг себя самонадеянно не заметив, направляется к секционной кровати, как опускает на ту все прихваченные с собой... не лекарства, нет, ни один язык не повернется их так назвать, а те яды, что покрывались по склонам полок столетней пылью.

      - Ложись и лежи спокойно - ты ведь знаешь, что мне теперь придется сделать, пусть и делать этого никогда не хочется, Юу.

      Пусть мальчик-Юу и знал, пусть и безвольно слушался, покорно и без лишних слов поскрипывая железнокожным симбиозом, действительно, наверное, вытягиваясь на нем в полный отдающийся рост, Аллен в свою очередь не знал ни черта и знать яростливо не хотел.