Taedium phaenomeni (СИ)

      - Потому что... я здесь впервые, полагаю...? - неуверенно отозвался он, все еще сохраняя на губах след покусанной шаткой улыбки: пусть и нервной, пусть и беглой, пусть и больше потерянной, чем хоть сколько-то радостной. Приподнял руку, подергал себя за крестообразную золотую серьгу в левом ухе, черт знает где подхватив дурную приевшуюся привычку таким вот сомнительным способом успокаивать разрушающиеся нейроны. - Я вот тоже не видел тебя прежде, но это вовсе не значит, что из-за этого я должен налетать на тебя с оскорблениями, правда? Хотя налетел я, конечно, иначе, так что, признаю, заслужил.

      Мальчишка, кнопочкой внутреннего напряжения переключающий цвет глаз между бездной и рассветом, не то удивленно, не то недоуменно приоткрыл замешкавшийся рот. Покосился полнящимся подозрением прищуром, перетоптался с ноги на ногу и, не то гордо, не то брезгливо, не то смятенно отвернув лицо, только цыкнул кончиком языка, хмуро да раздраженно буркнув:

      - Ну и? Чего ты здесь делаешь? За мной приперся, что ли? Мне никто не говорил, что кто-то из вас... сменится...

      Теперь он выглядел неуверенным, растерянным даже, и Аллен, по жизни своей не особенно - честно же не особенно - любящий лгать, но волей обстоятельств постоянно вынужденный этим заниматься, неопределенно повел головой, рисуя ответом ни да, ни нет.

      Самым страшным во всем этом было то, что мальчишка, неприступный черный шип, смотрел на него как будто бы с затаенной надеждой, чего-то несмело дожидался, вместе с тем ненавидя весь свой маленький замкнутый мирок за то, что он заставляет его так трусливо верить в написанные для пустоголовых дураков сказки. Драл зубами губы и, кажется, готов был вот-вот разреветься, хоть Аллен, сам когда-то бывший зубастым маленьким зверенышем, и слишком хорошо знал: такие как они не ревут, даже если им очень-очень больно.

      - Ну... допустим...

      - Чего «допустим»?! Можешь ты нормально говорить, идиотище?! Я тебя не понимаю! Ты это специально?!

      - Допустим... пришел я… за тобой, - на пробу брякнул Аллен, совсем и ни разу не обижающийся на грубый язычок, черт знает где понабравшийся бродячих вульгарных словечек...

      И тут же узнал, что просчитался, ответ дал в корне не верный.

      Дьявол!

      Мальчишка, переварив услышанное лживое признание, ощетинился на загривке мелкими колкими волосками, покрылся бледной шлифованной злобностью. Чертыхнулся, тут же сплюнул к ногам опешившего Уолкера метким сгустком слюны. Грязно утер маленьким кулаком рот, после чего, напрягшись готовой рвануть пружинкой, запахнув заведенным мотором при перенагрузке, поспешным армейским шагом пробился мимо хлопающего глазами Аллена, озлобленно и ощутимо вмазал тому острым локтем в бедро и уже на ходу, не поворачивая головы, с пеной у рта рыкнул:

      - Никого более тупого они прислать не могли, да? Считают, будто я настолько дерьмо, что со мной даже такой вот идиот теперь справится? Ну? Что ты там застрял, проклятый седой придурок? Тащи сюда свою задницу, веди меня, куда нужно! Или ты думаешь, будто я сам пойду?!

      - Но... я...

      Чем дальше, тем больше Аллен погружался в замешательство, понятия не имея, что ему следует делать, как выпутаться из собственного вранья и куда эту сумасшедшую мелюзгу отвести.

      - Я, если ты сам не соображаешь, чертов кретин, вообще туда возвращаться не хочу! Кто бы захотел, а?! Тупой ты ублюдок…

      - Погоди! Погоди ты, я вовсе не...

      - Думаешь, это так приятно, да?! Сам бы попробовал хоть раз сдохнуть! Какого черта никто здесь не понимает, что сдыхать больно и страшно, даже если ты потом воскреснешь снова?! А если не воскреснешь?! Что тогда?! Сколько ваш идиотский Бог будет это терпеть, тупые вы люди?! Однажды ему надоест жать свою кнопку и возвращать меня обратно! И тогда я уже с концами сдохну, понятно тебе?! Черт...

      То ли решив, что слишком заговорился, то ли попросту окончательно разбесившись на так и продолжающего торчать в биостазе бесполезного идиота со шрамованной рожей, мальчонка резко смолк, стиснул пальцы в кулачки, перешел с шага почти на рысящий бег, слепо налетая на стены, отталкиваясь костяшками-локтями и уносясь прыткой маленькой крыской вверх по коридору. Заслышав за спиной торопливые догоняющие шаги, решил, наверное, что недалекий заторможенный чужак соизволил, наконец, заняться проклятой работой, а потому скорость заметно сбавил, грубо зашаркал ногами, сгорбился в худом позвонке...

      И с брызнувшим через кромку глаз удивлением вскинулся, когда седой, налетев со спины, ухватившись за левое запястье, спокойно обхваченное и сжатое двумя жесткими пальцами, вдруг дернул его, остановил, наклонился с какого-то черта на прежние корточки, уставившись глазами в глаза так серьезно и так белым-бело, что у мальчишки даже не нашлось лишних слов незамедлительно отправить его к черту или еще куда-нибудь по излюбленному общедоступному адресу.