Taedium phaenomeni (СИ)

      - Ч-чего...? - непослушными губами осторожно выговорил он. Скосился на пойманную руку. Слабо-слабо той пошевелил, но вырывать не стал, оставив, как есть. - Чего тебе все нужно, чудила...? Обычно никто такой ерундой не страдает. Просто берут меня, ведут, оставляют там и все…

      - Я... - Аллен все еще хотел произошедшее объяснить, но почему-то по-новой растерялся, почему-то вдруг подумал, что ему показалось, что лицо у мальчонки вовсе не белое, а гладкое, покрытое разбавленной с березовым соком гуашью, как у дорогой китайской куклы. Кожа - будто эмаль телесного цвета, бело-кремовая, нежная, короткий нос с трепетными розовыми ноздрями, обведенный голубоватой тоской опущенный рот. Приглядевшись пристальнее, ближе, Уолкер вдруг ясно осознал, что так нелепо и так по-дурацки ошибся и еще кое в чем: под распахнутыми глазами, заточившими в себя затравленность пережившего слишком многое немощного старика, собрались влажные темные мешочки, веки припухли, еще помнили вкус недавно пролитой соли. - Послушай, я не очень понимаю, что здесь такое происходит, но...

      - «Но»? – поторопили его.

      - Я вовсе... как бы это поточнее объяснить... не собираюсь тебя никуда вести. По крайней мере, уж точно не туда, куда ты так не хочешь – а я вижу, что ты не хочешь - идти, - торопливо добавил он, страшась вконец запутать и без того перегруженного, кажется, мальчишку.

      Тот шевельнул губами, открыл и снова закрыл рот; точеное личико вдруг сбавило резкость, угловатость, одичалые животные черточки, сделавшись полуспокойным, наивным, невинным, будто охваченным искусственной амнезией на заданный промежуток игривого времени.

      - Тогда что ты... пытаешься сделать... со мной?

      - Я... я как будто бы и сам до конца этого не знаю... - Аллен нервно и тихонько хохотнул. Взъерошил себе волосы на макушке, ненароком заглянул вниз, впервые заметив, что на бинтах-марлях, сковавших худенькие мальчишеские ноги, розовым марганцем просвечивают растекающиеся прямо сейчас, в этот чертов момент, влажные пятна, медленными тряпичными каплями стекающие к лодыжкам и парусиновым черным туфлям на плоской балетной подошве. Внутри Уолкера похолодело, треснуло крохотными микрочипчиками, загудело сбойнувшей системой. - Откуда это у тебя...?

      Мальчишка как будто бы не понял, как будто бы нахмурил брови и прицокнул пересохшим языком, с удивлением поглядел вниз.

      Тут же побелел, тут же попытался отшатнуться, когда понял, что дурная седая морда собирается делать, но не успел; Аллен, протянув руку, крепко ухватился за икру, тоже без всяких проблем стиснув ее в ладони, потер подушечками пальцев, словил на кожу просачивающуюся через марлю густую кровь.

      - Эй... Эй, ты...! Отпусти меня! Отпусти меня, понял...?! Какого черта ты удумал вытворять, маньяк двинутый?! Отпусти! От...

      - Замолкни! С какого черта я должен отпускать?! У тебя же все ноги в крови, идиот, а ты разгуливаешь здесь и делаешь вид, будто все в полном порядке! Будто все так и должно быть!

      Мальчишеская рука, только-только намеревающаяся ухватиться за клок высеребренных волос и хорошенько тот ощипать, так и застыла в вакууме, удивленно распахнув дрогнувшие пальцы-гребешки.

      Глаза, поймав чужой фокус и не отразив, а впитав дождливое серебро, замерцали индиговым полонием с радиоактивными урановыми прожилками.

      - И... и что, что кровь...? – недоуменно переспросил мальчонка. Он действительно не понимал, он привык, что кровь - самое приевшееся, самое обычное явление, куда обычнее, чем когда она сидит внутри, как у других, а не льется да щиплется снаружи. Он правда к этому привык: зажила рана - значит, самое время ударить по шраму раной новой, повторной, бесконечной в череде. - Это... нормально...

      - Да в каком месте это нормально?! – скривив губы, рыкнул чудик со шрамом. - Не вижу ни черта нормального, понял? Из тебя ее такими темпами сейчас вытечет больше, чем в тебе вообще есть! - Руки, обретя слишком большую наглость и слишком большую власть, ухватились стянувшимися железными пальцами за плечи, подмяли мясо и тонкую кость. Оставили, наверное, багряные синяки, и, вконец рехнувшись, притиснули распахнувшего губы ребенка к груди, чтобы снова - глазами в глаза, безбожно проигрывая на первых двадцати секундах навязанных сжигающих гляделок. - Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что здесь происходит. Что они делают с тобой. Понял? Рассказал немедленно, честно, а я пока попробую что-нибудь с твоими ранами сделать, только…

      - Атанде! Уберите от него свои руки! Проект «Юу» в данный момент уже должен был находиться в экспериментальной комнате! Что, будьте любезны объяснить, здесь происходит?