Тайна детской скрипки (СИ)

— Тебя пытались опоить чем-то, чтобы убедить Иону в изменах. Но она, как видно, и так подозревает тебя во всём… Одна из моих девочек видела всё, а агент Разумовского успел ляпнуть, что ждёт момента, чтобы забрать бедняжку Иону с собой.

— Я больше ничего не понимаю, — мотал головой Пётр, так и глядя в сторону, куда уехала карета. — Отпустить её не могу…. но и её презрения не вынести… Доказать ничего тоже не смогу.

— Ты ли стал пессимистом?! — улыбнулась нежно Линн. — Идём, — взяла она его за руку и силою дёрнула идти вместе. — Любовь твоя пока под защитой агента… У него нет в планах причинить ей вред, поверь. Ты пока поешь, выспишься… Давай, — снова дёргала она хотевшего уйти Петра возвращаться в особняк. — Ночь уж скоро…. темнеет… Идём. Сейчас ты её не остановишь и не вернёшь.

Устав от происходящего, Пётр всё же подчинился. Он молча вернулся в спальню, которую отвела ему Линн, дождался скоро ужина и лёг в постель. Сама Линн сидела тем временем рядом за секретером и что-то писала в своих бумагах.

Она время от времени поглядывала на уставившегося в потолок Петра и с жалостью к нему тихонько вздыхала. Как уснул, он не помнил, но, дёрнувшись во сне всем телом, вдруг очнулся…

— Тише, тише, — заметила Линн его беспокойство и села подле, ласково коснувшись щеки. — Кошмар приснился?

— Агент Разумовского, — нахмурился в размышлениях Пётр. — Он увёз её к нему, уверен.

Скорее поднявшись, он надел камзол, прикрепил обратно на себя шпагу и пистолет и направился к выходу.

— Видит Бог, завидую я ей, — улыбнулась шутливо Линн, но ему было не до шуток:

— Кто пытался меня опоить? Что-то подсыпали в шампанское?

— Да, я успела выяснить, пока ты ел, — последовал спокойный ответ его собеседницы. — Незадолго до появления Гильберта с Ионой некий друг виконта Моберга подкупил мою девочку подсыпать тебе некое зелье, которое он и дал. Она же, к счастью, зная, что ты дружен со мной, не решилась на подобное, но подсыпала тебе иное…. чтоб спал. А то зелье, дурочка, незаметно вылила в цветы. Ты знаешь, цветы погибли в считанные минуты!

— Жаль, что вылила…. ну и цветы жаль, — вздохнул с улыбкой Пётр. — Что ж…. друг виконта Моберга, говоришь?… Навестим… Как-то он, значит, связан с Гилбертом. У этих типов связи с миром врачевания?

— Не знаю, — удивилась Линн. — Карл Моберг — человек пожилой, вполне добрый, учтивый, часто весёлый… Старый холостяк. Что ещё сказать, даже не разумею… Он здесь каждый вечер.

— Ясно, — кивнул Пётр. — Он приезжает на своей карете?

— Да, — улыбнулась Линн в догадках. — Тебе не составит труда его узнать. Герб у него красивый, красочный. Лев с сердцем, на котором восседает улыбчивый ангел.

— Ещё один авантюрист, — усмехнулся Пётр. — Ему бы дружить с Разумовским. — Что ж…. спасибо и на том… Присмотри пока за Ребекой. Не упусти!

— Она под замком, — подмигнула Линн. — Присмотрю.

Откланявшись теперь, Пётр послал ей воздушный поцелуй, оставив довольной, и поспешил покинуть особняк. Коня своего он пока попросил подержать здесь, а в путь отправился на городской карете…

Глава 28

Как только прибыл к Разумовскому, Пётр сразу вошёл в кабинет, где работал Никитин. Друг немедленно оставил дела, пригласив к столу, но он спешил:

— Уверен, Иона где-то здесь… Человек Разумовского увёз её из особняка Линн, уверен, сюда!

— Успокойся, — прошептал Никитин, указав на дверь в конце кабинета. — Я проведу тебя тайком к его покоям, а дальше сам. Я не могу светиться пока в этом деле. Разумовский приказал не вмешиваться…. угрожая приказал.

— Понимаю, — кивнул Пётр, последовав за немедленно провожающим его другом.

Услышав доносившиеся из одной из комнат голоса, он тут же помахал рукой Никитину уходить. Друг понял, что дальше тот справится сам. Он ушёл, несколько раз оглянувшись, а Пётр встал ближе к двери, узнав голос плачущей Ионы.

Приоткрыв дверь так, чтобы в щель было видно происходящее, он с тревогой наблюдал, как она, сидя на диване в объятиях Разумовского, плакала на его плечах:

— Помогите, умоляю, мне не к кому больше обратиться.

— Красавица моя…. сладкая моя, — ласково повторял Разумовский. — Мы разберёмся во всём, обещаю… Но как быть с Вашим супругом, я затрудняюсь даже.

— Помогите, умоляю, ведь я жду его ребёнка, а Гилберт уверяет, что не докажу, чей ребёнок, — рыдала Иона, подняв глаза к нему, жалостливо взирающему в ответ:

— Ваш супруг меня презирает, он даже слушать не будет… Ах, ягодка моя, перестаньте слёзы лить или я вас буду целовать.

— Оставьте это, прошу. Вас же в Вене невеста ждёт! Будьте ей любящим мужем, — вытирала она упрямые, не останавливающиеся слёзы платочком. — Я принадлежу Петеньке, люблю его и жить без него не смогу… Как докажу я ему всё?