Тайна детской скрипки (СИ)

В этот момент сверху донёсся грохот, выстрелы и крики, которые быстро прекратились, заставив капитана с его парой моряков здесь и Гилберта насторожиться. Предпринять же что они не успели, поскольку в то же мгновение в каюту ворвались вооружённые агенты:

— Оружие на пол! Руки поднять!

Гилберт сразу выпустил Генерал-губернатора и бросился к окну. Разбив стекло пистолетом, он выпрыгнул за борт и к разочарованию кинувшегося к окну агента исчез из вида:

— За ним! — приказал агент товарищам.

Пара из них тут же умчалась, а он перерезал верёвки, которыми был связан Пётр.

— Раньше не могли приехать? — торопился Пётр освободиться, взглянув на капитана, которого связали теперь вместо него.

Встряхнувшись, свободный Пётр скинул камзол и схватил его шпагу, несколько раз взмахнув в воздухе.

— Вы так спешили, но я успел послать за ребятами прежде, чем меня похитили, — смотрел с удивлением Генерал-губернатор.

— Работа здешней полиции начинает восхищать, — похвалил Никитин на французском языке, пока его отвязывали, и с улыбкой добавил. — Пора мне учить шведский. Наблюдать всё со стороны и не понимать ни слова крайне неприятно.

— Увы, французским преступный мир не любит пользоваться, — высказал Пётр, бросившись прочь из каюты…

Глава 33

Бросившись следом за Петром, Никитин нагнал его у спуска в трюм. Пётр безуспешно бил ногой запертую дверь, чтобы выломать, но Никитин достал пистолет. Он отодвинул друга в сторону и нацелился на замок. Только выстрел прозвучал и в замке появилась дыра, Пётр пнул дверь снова и поспешил спуститься в трюм.

— Иона? — крикнул он, оглядываясь по сторонам среди бочек и полных мешков продовольствия.

— Петенька?… Милый! Любимый! Это ты? — послышался откуда-то издалека взволнованный её голос.

Бросившись туда, Никитин и Пётр быстро оттащили мешки с крупой в сторону, чтобы добраться до привязанной к металлическим кольцам в стене Ионе.

— Павлуша… Его здесь нет, — рыдала она, пока Пётр разрезал верёвки. — Я знаю, его спрятали здесь, но его нет! Его нет!

— Мы найдём, найдём, — стал оглядываться по сторонам Никитин и проверять каждую бочку и ящик, разбивая их замки и доски.

Освободив любимую, Пётр сразу прижал в объятия, вытирая слёзы, убирая растрёпанные волосы от её лица и целуя щёки:

— Всё. Всё закончилось. Павлушу найдём, уверен… Он жив, жив…

— Я так виновата, — рыдала она. — Прости меня… Павлуша… Где он?

— Здесь, кажется, — разломав доску очередного ящика, чтобы знать, что внутри, увидел Никитин маленькую ручку лежащего там в разодранной одежде мальчика.

Кинувшись к ребёнку, доставая его оттуда, Иона от ужаса вскрикнула:

— Кто это?! Это не Павлуша!

— Это, должно быть, сын Ребеки, — предположил Пётр, взглянув на мальчика.

Он отыскал на руке его пульс и замер, стараясь почувствовать биение сердца. Успокоившись, что ребёнок жив, он оставил его в руках Никитина, и тот принялся постукивать по щекам парнишки, желая привести в чувство.

Тем временем Пётр разбивал другие ящики один за другим, заглядывал в бочки, пока в одной из них не обнаружил сидевшего на дне, зажав руками уши, своего сына:

— Павел… Малыш, — выдохнул с облегчением он, поднимая его на руках.

Ещё больше зарыдавшая от переизбытка чувств Иона бросилась к ним. Она выхватила сына в свои объятия, расцеловывая и крепко обнимая… Ощупав ребёнка у неё на руках, Пётр вздохнул:

— Цел… Да? — встретился он с улыбкой сына, и тот кивнул. — Всё понимает, — смеясь, погладил он его по головке.

— Очнулся, — молвил довольный Никитин, любуясь, как глаза ребёнка в его руках медленно открываются.

Пётр сел рядом, погладив мальчика по щеке, и ласково спросил на шведском:

— Барон Стааль?

Мальчик несмело кивнул, а в трюм тем временем спустился Генерал-губернатор и пара его агентов. В считанные минуты все собрались наверх, покидая корабль, унося детей и веря, что худшее остаётся теперь позади.

Взятые под арест капитан и все моряки, которых смогли поймать, были переправлены на шлюпке к берегу, где их встречали ожидающие там полицейские и тюремные кареты. Оставляя всё теперь в руках Генерал-губернатора и оставшегося помогать Никитина, Пётр сел в карету с Ионой и детьми.

Когда экипаж отправился в путь, чтобы увезти домой, Иона прижала уснувшего сына покрепче к себе. Она держала его на руках, медленно приходя в себя от пережитого, и мельком поглядывала на уставшего, сидевшего рядом с супругом мальчика лет тринадцати…

— Он тоже твой сын? — несмело спросила она, словно догадывалась о чём-то, а Пётр с глубоким вдохом улыбнулся:

— Это не мой сын.

Иона отвела взгляд вновь на Павлушу и промолчала. Слёзы потекли по щекам, а смахивать она их не стала. Глядя на неё, жалея и желая скорее заключить в объятия, Пётр тоже некоторое время молчал.

Встретившись с ним взглядом, Иона будто испугалась. Она вновь стала смотреть на сына, но долго молчать не смогла. Слёзы душили, и она вымолвила:

— Прости меня, умоляю… Я была верна, клянусь.

— Всё хорошо, — снова вздохнул легко любимый, но Иона плакала всё больше, чувствуя свою вину.

Она взглянула в ответ и стала взволнованно выговаривать через слёзы: