Тайна двойного убийства

По бабусиной амбарной книге и с помощью самой бабуси, расшифровывающей свои записи, капитан выяснил в два счета, что начиная с февраля месяца этого года расход морбитала удвоился. Странным образом уменьшилось число владельцев, желавших безболезненно лишить жизни своих собак и кошек, зато возрос гуманизм по отношению к бродячим и бесхозным животным — этих умерщвляли направо-налево, не жалея строго учетного и дефицитного препарата.

Пеструхина обескураженно молчала, зато ставшая Ермакову удивительно симпатичной старушка хитренько поблескивала глазками за стеклами уродливых очков и, делая убийственные разоблачения, невинно обращалась к начальнице, игнорируя капитана, который лишь посмеивался в душе.

Итак, уважаемая Римма Игоревна, приступ вашего милосердия, начавшийся в феврале, придется объяснить.

Однако же импозантная дама не собиралась сдаваться легко. Пожимала плечами, возмущалась подозрением. Нет, голыми руками не возьмешь такую, нечего и думать.

Но результат вот он, налицо: морбитал мог уплыть на сторону. "Дело техники, — думал капитан, не огорчаясь упорству женщины, — Тайгина ее раскрутит, а я добуду для этого фактики. А главное — связи, связи — вот что поможет”.

Решив, что дальнейший разговор бесполезен, Ермаков задал последний вопрос:

— Теперь о кооперативе. Он ведь при вашей лечебнице? "Дружок”, кажется, так называется? Расскажите о нем.

Красивые подведенные глаза метнулись, легкий румянец лег на щеки, дрогнули успокоившиеся было руки — Пеструхиной не понравился вопрос, и она этого не могла скрыть.

— Зачем мне о них говорить? Своих непорядков, видите сами, полно. С ними разговаривайте сами, они рядом, в другом крыле здания.

— Но кооператив при лечебнице, вы в какой-то мере заинтересованы в деятельности "Дружка”. Название одно что стоит — "Дружок" — и без внимания?

Пеструхина шутки не приняла, построжала.

— Чего мне с ними дружить? Отношения у нас чисто деловые. Нам, конечно, полегче стало, и спасибо им за это. А рассказать о них мне нечего.

— Вы, случайно, с ними лекарствами не делитесь? Или морбиталом, например? — спросил Ермаков и, видя, как закипала врачиха, добавил примирительно: — В исключительных случаях.

— Вы что? — задохнулась Пеструхина. — Вы давайте отчет своим словам, не оскорбляйте меня. Я и пожаловаться могу на вас, чего вы чушь несете, зачем наговариваете?..

Она возмущалась, а Ермаков встал, собираясь уходить.

— Ладно-ладно, Римма Игоревна, — сказал он миролюбиво, — у нас еще будет время поговорить. Я ваш совет принимаю. Иду к кооператорам. Действительно, чего я к вам привязался?

Делом одной минуты было перейти из подъезда в подъезд.

Сюда тоже доносились мученические взвизги, в коридоре сидели посетители с больными. Правда, в том, соседнем подъезде, как показалось Ермакову, и те и другие были попроще, не такие породистые.

Табличек на дверях не было, и, постучав, капитан вошел в первый же кабинет. У высокого белого стола молодой парень ласкал скулившего пса; склонившись над раковиной, мыл руки здоровяк в белом халате, белых джинсах и белых же кроссовках — весь белый, только рыжие длинные волосы виднелись из-под шапочки.

Взгляд рыжего скользнул мимо Ермакова на пол, пошарил вокруг. Капитан понял: ищет животину, с которой пожаловал клиент, и рассмеялся:

— Я сам на прием.

Ветеринар не удивился, дружески простился сначала с собакой, — от ласкового жеста она присела, ощерившись, — затем с хозяином.

— Слушаю, — сказал он деловито, оставшись наедине с капитаном, и, когда Ермаков представился, заметил: — Нас проверками не удивишь. Испытали, слава Богу.

Из разговора с ветеринаром выяснилось, что сегодня он ведет прием один, председатель кооператива "Дружок” Чулков Олег появился утром и уехал по каким-то делам.

— Меня волнуют мои пациенты — и больше ничего. Заработок у меня приличный, втрое выше, чем был по соседству, парень кивнул на стену, за которой была ветлечебница, так что выкладываюсь, чтобы отработать.

Сразу отгородившись стеной незнания, самой прочной из неприступных крепостей в розыске, ветеринар уклонялся от любых ответов, не желал говорить о кооперативе ничего — ни хорошего, ни плохого.

— Приходится вам умерщвлять животных? — в упор спросил Ермаков, и ветеринар поднял руки.

— Приходилось. Это неприятно. Ужасно неприятно. Но приходилось…

— А способ?

— Морбитал. Я работаю только с ним. Иначе — не могу. Слишком люблю животных, даже больных и старых.

— Где же кооператив получает морбитал?

Ветеринар пожал плечами:

— Это не мой вопрос. Мне дают ампулу, я работаю.

— Кто дает-то?