Тайна двойного убийства

— Машина Слонимского Евгения Васильевича — номера сходятся. — Он наклонился, осторожно потрогал белую планку, обошел машину, внимательно оглядел задний номер, — но их недавно переставляли, — сказал он Ермакову, — вон свеженькие царапины.

Машину нашел он, этот юный лейтенант, по первому же заданию о розыске.

Удача переполняла его гордостью, и он по-хозяйски похлопал "девятку” по крыше:

— Получите голубушку. Как она у меня на участке оказалась — сказать не могу. Я заступил на дежурство утром, проезжал здесь, не было ее. А потом, когда сообщение получил, стал участок прочесывать. Гляжу — стоит, — он опять хлопнул по крыше ладошкой, но тут опомнился Ермаков:

— Тихо, тихо, лейтенант! Что ты свои отпечатки ставишь. Тебя нам не хватало дактилоскопировать… Тут, наверное, без твоих пальцев уйма следов.

Лейтенант смутился, сделал шаг от машины.

— Какие указания? — спросил официальным тоном.

— Вызывай по своей рации опергруппу с экспертом. Пальчики поищем, может, еще что.

Лейтенант деловито кивнул, поднес к губам черный кружок.

Ермаков молча смотрел на машину. Свидетельницей каких событий была она?

Пожалуй, стоит подождать опергруппу, заглянуть хотя бы в салон, узнать, есть ли отпечатки пальцев — должны быть, должны, раз пользовались ею посторонние. Вишь, и номера переставляли. Потом почему-то бросили здесь, на улице, недалеко от оживленного шоссе. Незапертую, с ключами в замке зажигания.

Расчет на новый угон? На новое ответвление от основного нашего дела — убийства?

Группа оказалась действительно оперативной и прибыла быстро. Сосредоточенный эксперт, приглядевшись, сказал Ермакову:

— Руль тщательно вытерт. Но будем искать в других местах, всю машину не протрешь.

Это долгая история — искать пальцевые следы в автомобиле. Не было такого времени у Ермакова, и он с сожалением оставил группу у машины, наказав тщательно все осмотреть.

— Да что я, не понимаю? — обиделся эксперт.

Следующий визит был более результативным.

Главный врач городской ветеринарной лечебницы походил скорее на преуспевающую актрису, чем на врачевательницу братьев наших меньших.

Высокая, стройная, белокурая, с ухоженным лицом и умело наложенной косметикой, которая хорошо скрывала, что женщине за сорок.

Она прекрасно владела лицом, и только руки выдавали волнение — мелко подрагивая, они перебирали на столе какие-то бумаги, не имеющие отношения к разговору.

Римма Игоревна Пеструхина отвечала на вопросы со спокойным достоинством. Нет, невозможно утаивание учетного препарата. Краж не было, он хранится в сейфе, а ключи она никому не доверяет. Знаете, время такое. Вводит препарат несчастным животным, в основном, средний персонал. Знаете, ветеринарных врачей мало, а эта операция хоть и неприятна, но предельно проста. Нет, только по заявлению владельцев животных. Ну, разве иногда, когда страдания невозможно видеть и летальный исход неизбежен. Но тогда составляется акт. Конечно, все можно проверить. Отчеты составляются регулярно. Сейчас она принесет документы.

Пеструхина отсутствовала слишком долго для того, чтобы взять папку с документами в соседней комнате.

Капитан Ермаков сидел в кабинете один, поеживаясь от непривычных звуков. Откуда-то доносились лай, совсем человеческие болезненные вскрики, и все перекрывал тоскливый собачий вой, полный тревоги и безысходности. Здесь был свой мир, тоже полный страданий, и боль бессловесных существ усугублялась их полной зависимостью и безответностью. Поистине железные нервы должна иметь эта дама, чтобы проводить здесь весь день.

Римма Игоревна вернулась рассерженной, с папкой в руках и в сопровождении полной низенькой старушки, которая растерянно семенила за ней.

— Вот, полюбуйтесь, — сказала Пеструхина грубовато, — хранят документы где попало и результат: часть актов вырвана. Что называется "с мясом”. Как это могло произойти?

Под взглядом начальницы старушка стала еще ниже ростом.

— Но, Римма Игоревна, я стол запираю. Кто бы мог подумать? Да кому они нужны, эти акты? Сроду ими никто не интересуется.

Ну вот, часть актов пропала! Небольшая утрата, если бы не убийства с помощью именно морбитала, списываемого, как выяснилось, по актам.

Пеструхина принялась читать нотацию старушке, капитан же раздумывал. Его план проверить, действительно ли по назначению использовался препарат, срывался. Нет актов, нет данных… Надо искать другой выход.

Старушка слабо, но защищалась от нападок начальницы. Ермаков слушал вполуха и собирался уже было прервать разнос, как услышал слова:

— В конце концов, Римма Игоревна, если товарищу очень надо, я могу восстановить учет по книге.

— К-какой книге? — в голосе врача звучала теперь растерянность.

— Да я записываю акты в книгу. Так, для порядка. Это не предусмотрено учетом, но я для памяти. Память-то у меня дырявая уж, годы… Я записываю в книгу, а потом, к отчету, мне и акты подбирать не нужно — все у меня в книжечке и записано.

Ай да бабуля, ай да молодчина!