Читаем Тайна двойного убийства полностью

Тайна двойного убийства

Там разыщут меня — Ермаков или Антон. Оттуда свяжусь я с нужными людьми.

Правильность решения подтвердилась, едва я подошла к двери кабинета.

Там звонил — заливался телефон.

Я успела вовремя. Игорь. Меня охватил стыд, когда я услышала его голос. Надо же! Я не позвонила вчера, что не смогу их увидеть, а они меня ждали, я знаю. Единственные на свете, они ждали меня! Серьезный неулыбчивый мальчик с вопрошающим взглядом и мужчина, чьи большие руки так легко ложатся на мои уставшие от одиночества плечи. Милые мои, дорогие…

— Игорь, — начала я. Он по тону почувствовал извинение, перебил:

— Наташа, я все знаю. Вчера вечером мне звонила Людмила. Сашке я объяснил, как мог.

— Спасибо, Игорь. Передай сыну, что скоро приду. Очень скоро, как смогу.

Я сказала так — сыну, потому что сейчас, в минутной передышке, остро почувствовала вдруг: условности надо отбросить. Я давно уже, с того самого времени, как маленькая ладошка доверчиво легла в мою руку, ничего не желала так, как желала обнять, прижать к себе худенькое тельце этого ребенка, укачать, закрыть собой, утолить огромные печали крохотного сердечка. С маленьким человечком нас роднили большие утраты, я знала, каково ему, — и страстно хотела помочь. Для этого нужно назвать его сыном.

Я сказала неопределенно, что Игорь понял, выдохнул в трубку:

— Наташа, Наташенька…

Но не время было для объяснений и, не погасив в голосе радостные нотки, Игорь сказал:

— Экспертизы подходят, Наташа. Помнишь, на носке правой туфли Росиной загрязнение? Там органический краситель верхней обуви черного цвета. Может, конечно, и не относится к делу. Но туфли домашние, новые, белые… Возможно, запнулся убийца и остались следы. Нам бы сейчас подозреваемого и обувь его — железное дело. Представляешь, если краситель одинаков…

— Игорь, Игорь, — остановила я эксперта, — мне бы тоже хотелось подозреваемого, но нет его, понимаешь, нет… Проверим пока обувь Слонимского, не его ли след. И будем дальше искать.

— Хорошо, присылайте, — ответил Игорь. — Так мы ждем.

Последняя фраза, конечно, относилась не только к обуви юриста. Во всяком случае, я поняла ее так, как хотелось мне.

— Я позвоню, — сказала, и мы простились.

Попыталась продолжить по телефону розыск Ермакова, но опять неудачно. Решив посоветоваться, направилась к прокурору, но от двери вернул меня звонок.

— Ты повесилась на телефоне, что ли? — раздался раздраженный голос Ермакова, и я, обрадовавшись, пропустила мимо ушей раздражение, которого обычно не терплю.

Выслушав меня, капитан обрадованно пообещал:

— Не волнуйся, здесь я все устрою. Через эту деталь мы ведь можем на них выйти!

— А Поддыхова раскрутить попробуй, задел есть. Я его тебе пошлю, когда освобожу от охраны.

Ермаков хохотнул, и я представила себе, как он радуется сейчас, предвидя конкретную работу. Не утомительный бой с тенью, а настоящую работу, оперативную и серьезную.

Ермаков между тем заторопился, скороговоркой сказал:

— Сейчас к тебе женщины подъедут. Те, что обувью торговали. Допроси. До связи, — и положил трубку.

Об Антоне я спросить не успела.

Быстренько доложила о событиях прокурору, который враз помрачнел и положил руку на телефон:

— Это и называется организованная преступность. Мафия, как модно сейчас говорить. Говорю тебе, давай подключать людей.

— Подождите до вечера, — испугалась я, — хотя бы до оперативки. Сами понимаете, там милиция мелькает. Майор какой-то. Чего же нам раззванивать, пока не разберемся.

— Ну, только до вечера, — нехотя согласился Буйнов, — учти, завтра суббота.

Вскоре пришли две молодые бойкие женщины, которых, как выяснилось, Гусенков снарядил в свое время для коммерции.

В один голос заявили, что торговали сапожками по указанию начальника цеха, не видя в том ничего предосудительного, и были немало удивлены, когда, продав несколько пар, были задержаны с поличным — так заявил им человек в штатском, назвавшийся работником ОБХСС. В присутствии двух понятых он составил акт, забрал все сапоги, а женщин отпустил, пообещав их вызвать. Вызова не последовало.

Документы незнакомец им не предъявлял, акта не оставил, сказал, что передаст начальству.

Околдованные самим словом — ОБХСС, женщины и приметы этого человека запомнили плохо. Утверждали, что одет прилично, интеллигентный с виду, чернявый. Вот и все.

Записав показания, я задумалась над ними. Опять работник милиции, теперь ОБХСС!

Изъял сапоги, а потом Поддыхов собрал совещание… Внимание!

Никаких материалов, мы это знали точно, в милиции по кооперативу не было. Антон проверил все. Никаких претензий — сам сказал мне.

Не значило ли это шантаж? Шантаж?!

Я обрадовалась догадке, она объясняла многое. Но почему в таком случае молчит Поддыхов? Боится? Чего? Или кого?

Предстояло выяснить все эти вопросы.