Тайна Эмили

– Что бы я отдал за то, чтобы снова стать таким наивным, – медленно проговорил он. – Ты стоишь тут передо мной в горячем желании рискнуть остатками жизни, которая у тебя пока ещё есть. При этом ты совсем не знаешь, что такое смерть на самом деле. Если ты падёшь от рук палачей Драугра, я имею в виду – действительно умрёшь, то не только весь мир придвинешь ещё ближе к краю пропасти. Ты сама в неё попадёшь. А если ты упадёшь в эту пропасть, то станешь потерянной – и это навсегда. Ты представления не имеешь, каково это, не нести в себе никакой жизни. Это вечная тьма, малышка. Тебя это сломает. Как бы ты ни маскировалась – я всё равно вижу истину! Ты почти теряешь сознание от ужаса, осознав, что отсюда, из этого мира, который ты всё ещё считаешь неживым, больше нет выхода. И это в самом деле так! Но такой расклад всё равно во много раз лучше, чем любой из тех вариантов, о которых ты меня просишь. Можешь возненавидеть меня за все эти слова – безразлично. А теперь исчезни!

Его последние слова прозвучали не громче самого приглушённого шёпота, но они, как яд, проникли в сознание Эмили. Она не знала, магия это или ей просто передалось его отчаяние, его безнадёжность. Но это чувство вновь охватило её, как тогда, на полу в часовне. Бальтазар был прав. Она действительно испытывала страх – жуткий страх. И чем дольше она стояла тут и смотрела в голубые глаза вампира, отливающие ледяным огнём, тем сильнее становилось в ней это чувство.

Покачнувшись, девочка повернулась к Бальтазару спиной и быстро пошла к двери. Но отчаяние уже пустило корни в её душе. Оно словно разрасталось в ней… И тем сильнее содрогнулась девочка-дух, почувствовав в пальцах лёгкое жжение. Она остановилась и осмотрела всю себя сверху вниз. И инстинктивно положила руку на сердце. Слабая, едва заметная теплота пульсировала в кончиках пальцев и посылала в сумерки золотистый свет.

– А что с тобой? – спросила она, не оборачиваясь. – Чего боишься ты?

За спиной повисла мёртвая тишина, но она знала, что Бальтазар смотрит на неё. Она обернулась и разглядела его во тьме, коронованного лунным светом.

– Почему ты решила, что я боюсь? – голос его был хриплым.

Эмили пожала плечами.

– Я исхожу из того, что ты как самый сильный воин Принца мог бы, конечно, найти пристанище и получше, чем одинокий мавзолей вдали от своего народа. Существуют, очевидно, причины, почему ты живёшь именно тут. Ни один суперсильный вампир не перестраивает дом в крепость. Если только всерьёз опасается, что к нему без приглашения может вломиться кто-то извне.

Она не могла догадаться, о чём он думает. Его лицо казалось неподвижным, высеченным из мрамора. Он не произнёс ни слова.

– Ты прав, – продолжила она через некоторое время в полной тишине. – Я боюсь. Боюсь того, что никогда не верну свою жизнь. Что потеряю её, не сумев защитить. Что могу оказаться несостоятельной. Но в одном пункте ты ошибаешься: я не слабая! И знаю совершенно точно, что никогда не сдамся!

Она глубоко вдохнула. Почему-то ей было трудно произнести следующие слова. Возможно, это было связано со взглядом Бальтазара, взглядом из сумрака, по которому она уже успела соскучиться, о котором будто знала с тех самых пор, когда в первый раз слушала истории своего отца о потустороннем мире. Это был особенный взгляд из самой тени, к которому никогда нельзя прикоснуться.

– Мой отец был писателем, – проговорила она наконец. – Сколько я себя помню, он рассказывал истории. И всё это время я мечтала встретить настоящего героя – воина, как в тех историях. Но теперь… – она покачала головой. – Я никогда не думала, что не почувствую ничего, кроме… сочувствия, если действительно его встречу… Разочарования, сожаления от того, что он совершенно забыл, кем является на самом деле.

Она обернулась и ещё раз заглянула ему в глаза, которые оставались такими же неподвижными. Затем повернулась и пошла к двери. Она уже прикоснулась к дверной ручке, когда раздался голос:

– Я знал это, – прогремело под сводами мавзолея, – знал с первого мгновения, как только увидел тебя.

Эмили повернулась, не отпуская дверной ручки:

– Что именно?

Бальтазар стоял всё так же неподвижно, но теперь выдохнул – медленно, как после битвы.

– Что с тобой будет сплошная нервотрёпка. Ты предпочитаешь возражать, с твоих губ слетают только проклятия. Любой учитель, который возьмётся за твоё обучение, сойдёт с ума.

Эмили невольно вспомнила своих учителей в школе. «Строптивая и дерзкая» – как часто эти слова были написаны в её характеристиках! Но мысль об этом сразу потускнела, когда девочка увидела в глазах Бальтазара весёлые огоньки. Усилием воли она заставила себя не подходить к нему.

– Нет, – осторожно прошептала она. – Ты ведь тоже выглядишь не совсем нормальным.

Его лицо омрачилось.

– Так оно и есть.

– Значит ли это… – начала Эмили и отпустила дверную ручку. Если бы у неё ещё было живое сердце, оно выскочило бы сейчас из груди и пустилось по комнате в дикий пляс.

– Это значит, что я обучу тебя, – сказал вампир, – при определённых условиях.