Тайна Эмили

Валентин медленно поднялся. Эмили не знала, была ли это его собственная потребность или её потребность в нём – желание протянуть девочке руку и утешить её, пусть даже лёгким дуновением ветра возле её щеки. Валентин уже сделал шаг вперёд – и тотчас замер, едва сестра повернула голову в его сторону. Ищущим взглядом всматривалась она в сумерки, словно почувствовала это прикосновение, о котором он только что подумал. Эмили было знакомо это чувство, которое сейчас только проснулось в нём. Она ощутила его у своей могилы, когда её дядя слепо всматривался в темноту теней. И она затаила дыхание, когда это чувство, только в тысячу раз сильнее, вспыхнуло в душе Валентина. Это был страх, такой сильный, что она упала на колени от его внезапной мощи, – безграничный страх от осознания, что после тоски о потерянной жизни его не ждёт ничего, кроме боли.

Быстро, как тень, Валентин развернулся и помчался прочь в сгущающиеся сумерки. У Эмили закружилась голова, так быстро он бежал мимо деревьев и склепов, и когда наконец, сломленный, упал он на заброшенную могилу, к нему во всей силе вернулась тоска по сестрёнке. Скользя, словно пламя, эта тоска понеслась по его венам, по его мыслям и чувствам, и Эмили тоже почувствовала боль, когда Валентин зарылся руками в землю и колкий щебень. И девочка поняла, что существует только одно чувство, которое он может противопоставить своему отчаянному страху и боли – это безграничный холод.

Мальчик всё увеличивал этот холод внутри себя – тот самый, который она так хорошо знала. Он возникал в самой глубине его разочарованной души и – жуткий и светлый – проносился по всем его венам, по всем клеточками его тела. Эмили отпрянула от этого холода, который отравлял её, словно яд.

И вот она вновь оказалась в церкви. Валентин, как и она, стоял на коленях, но не видел её. Он сидел там и тяжело дышал, погружённый в собственные мысли. И в то самое мгновение, когда глаза его окрасились в серебристый цвет, в его теле погасла магия Эмили. Валентин резко отдёрнул руки. Его громкий крик – яркое крещендо из огня и льда – разорвал переплетение их заклинаний.

Эмили подхватила ударная волна. Она упала на пол так сильно, что прокусила губу. Кровь полилась в горло, но боли не ощущалось. Девочка поднялась, покачиваясь, подошла к Валентину и посмотрела на него сверху вниз: тот лежал без сознания на осколках льда. Всё это время он боролся не с ней, как она думала, во всяком случае, не только с ней. На самом деле каждую секунду он сражался с самим собой.

– Вот чем ты, оказывается, занимаешься, как только я ухожу и упускаю тебя из виду, – раздалось неожиданно у неё за спиной.

Испуг был удивительно лёгким, приглушённым. Оборачиваясь, Эмили уже знала, кто говорит с ней. Хотя разглядела Бальтазара она лишь после того, как тот вышел из тени. Осколки льда хрустели у него под ногами. На мгновение наставник напомнил девочке могущественного короля из великого ледяного королевства, о котором она когда-то читала. Его взгляд был, однако, тёплым, казалось даже, что в нём промелькнуло что-то похожее на гордость. Но когда в поле его зрения попал Валентин, привычное пренебрежение отпечаталось на лице вампира.

– Ты придаёшь огню и разрушению самую красивую церковь Парижа, – пробормотал он. – И сражаешься с этим слабоумным.

– Он не слабоумный. Во всяком случае не только это, – возразила Эмили, сама не веря, что со всей серьёзностью защищает Валентина.

– Его одного достаточно, чтобы усложнить мне жизнь. Охотников я больше не встретил, но зато поблизости болтались ловцы из Объединения неживых. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы обвести их вокруг пальца. Этот паршивец проделал большую работу. Хорошо, что он лежит теперь в собственной ловушке. Нам пора! Мы заставляем Асмарона слишком долго ждать нас.

Дыхание Эмили вновь участилось – наконец она может продолжить охоту! Но девочка не отрывала глаз от Валентина. Бальтазар прав, парень оказался паршивцем. Её бы вполне устроило оставить его тут лежать, чтобы ловцы Объединения неживых смогли его обнаружить. Без сомнения, на её месте он поступил бы именно так! Но сейчас другой случай – так она думала – Валентин потерян, а потерянных не выдают!

Говорить не пришлось. Как обычно, Бальтазар прочёл её мысли. И смотрел на неё в упор – во взгляде его читалась смесь отвращения и беспомощности. Наконец он покачал головой и вздохнул так глубоко, сбивая с души каменный щебень.

– Люди… – только и пробормотал он.

Он подхватил Валентина под руки и потащил, как мешок с цементом, к исповедальне. Едва тот втиснулся в это маленькое пространство и прислонился к стенке, Бальтазар отшатнулся и пулей вылетел из исповедальни, словно увидел воочию все самые ужасные грехи, которые когда-либо совершили люди. Эмили посмотрела на Валентина. Пока мальчик спал, выглядел он довольно мирно. Она тихонько убрала ему со лба прядь волос, и тот улыбнулся, словно его лицо погладили лепестком розы.