Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария

— У вас были к тому, без сомнения, свои причины.

Дерек посмотрел на него с подозрением.

— Я — не знал, — что — она — в поезде, — произнес он, выделяя каждое слово, как при разговоре со слабоумным.

— Значит, не знали, говорите.

Кровь бросилась Дереку в лицо.

— Извольте объяснить, к чему вы клоните. Знаете, о чем я подумал, мосье Карреж?

— О чем же, мосье?

— О том, что французскую полицию несколько переоценивают. Похоже, вам не слишком много известно о шайках, совершающих набеги на поезда. Ограбление и убийство в train de luxe![90] Это же что-то вопиющее — и французская полиция оказывается совершенно беспомощной в расследовании такого дела!

— Мы расследуем его, мосье, не беспокойтесь.

— Мадам Кеттеринг, как я понял, не оставила завещания, — внезапно вмешался Пуаро. Он старательно рассматривал что-то на потолке.

— Насколько я знаю, она вообще его не писала, — сказал Кеттеринг. — А что?

— Вы унаследовали кругленькую сумму, не так ли? — сказал Пуаро.

— Да, кругленькую сумму.

Поскольку глаза его были все еще устремлены в потолок, он не мог видеть, как потемнело лицо Дерека Кеттеринга.

— На что вы намекаете, и кто вы такой?

Пуаро поменял позу и перевел взгляд с потолка на молодого человека.

— Меня зовут Эркюль Пуаро, — сказал он тихо, — и я, возможно, величайший детектив современности. Вы совершенно уверены, что не виделись в дороге со своей женой и не имели с ней никаких бесед?

— Чего вы добиваетесь? Вы… вы ведете к тому, что это я убил ее?

Внезапно он рассмеялся.

— Впрочем, что это я так разволновался, ведь это очевидный абсурд. Предположим, я убил ее, но зачем мне красть ее драгоценности, а?

— Вы правы, — пробормотал Пуаро упавшим голосом, — об этом я не подумал.

— Судя по всему, это было классическое ограбление с убийством, — сказал Дерек Кеттеринг. — Бедная Рут, всё эти проклятые рубины. Наверняка было известно, что она взяла их с собой. Я слышал, из-за этих камней уже было совершено убийство.

Пуаро внезапно выпрямился на своем стуле. В его глазах загорелся зеленый огонь. Он стал необычайно похож на гладкого насытившегося наконец кота.

— Еще один вопрос, мосье Кеттеринг, — сказал он. — Не назовете ли вы мне Дату вашей последней встречи с женой?

— Дайте сообразить, — задумался Кеттеринг, — это могло быть… да, больше трех недель назад. Боюсь, что точной даты назвать не смогу.

— Не важно, — сухо заметил Пуаро, — это все, что я хотел знать.

— Прекрасно! — нетерпеливо сказал Дерек Кеттеринг. — Что-нибудь еще?

Он посмотрел на мосье Каррежа. Тот ждал знака от мосье Пуаро и, получив его, ответил легким кивком.

— Благодарю, мосье Кеттеринг, — сказал он вежливо, — не смеем вас больше задерживать. Всего наилучшего.

— До свидания, — сказал Кеттеринг и вышел, громко хлопнув дверью.

Едва молодой человек вышел из комнаты, Пуаро вполголоса спросил:

— Скажите, когда вы говорили об этих рубинах с мосье Кеттерингом?

— Я вовсе не говорил с ним о них, — сказал мосье Карреж. — Я узнал о рубинах только вчера вечером от мистера ван Олдина.

— Да, но они упоминались в письме графа.

Мосье Карреж обиделся.

— Естественно, я не говорил об этом письме мосье Кеттерингу, — ответил он возмущенно. — Это было бы в высшей степени бестактно в данной ситуации.

Пуаро подался вперед и забарабанил по столу.

— Тогда откуда он узнал об этих камнях? — мягко спросил он.

— Мадам не могла рассказать ему, ведь они почти месяц не виделись. Не думаю, чтобы ван Олдин или его секретарь в разговоре с Кеттерингом упоминали о рубинах, их интересовали иные вопросы, в газетах о камнях тоже ничего не было.

Пуаро встал, взял шляпу и трость.

— И тем не менее, наш джентльмен знает о них все, — пробормотал он себе под нос. — Любопытно, да, любопытно!

Глава 18 Дерек за ленчем

Дерек прямиком отправился в «Негреско», где заказал пару коктейлей. В одну минуту расправившись с ними, он угрюмо уставился на ослепительно синее море. Мимо текла унылая толпа, скверно одетая и удручающе скучная; трудно найти что-нибудь стоящее в наши дни. Вдруг, за соседним столиком, как заморская птица в стае воробьев, появилась женщина в экзотическом черно-оранжевом платье и шляпке, затенявшей лицо. Дерек заказал третий коктейль; он снова устремил взгляд на море и вдруг встрепенулся. Знакомые духи защекотали ноздри, он обернулся и увидел возле себя черно-оранжевую леди. Теперь он мог видеть ее лицо. Это была Мирей. Она улыбалась нагло и соблазнительно. Именно такой Дерек ее так хорошо помнил.

— Dereek! — промурлыкала она. — Ты рад меня видеть, а?

Она скользнула в кресло по другую сторону стола.

— Ну хотя бы поздоровайся со мной, дурачок.

— Я потерял от радости дар речи, — сказал Дерек. — Когда ты уехала из Лондона?

Она пожала плечами.

— День-два назад.

— А как же «Парфенон»?

— Я их, как ты выражаешься, послала к черту!

— Неужели?

— Ты не особенно любезен, Dereek.

— А ты чего ждала?

Мирей закурила сигарету и выдохнула облачко дыма, прежде чем заговорила.

— Ты думаешь, это не очень благоразумно, так скоро?

Дерек пристально посмотрел на нее, пожал плечами и сухо спросил:

— Ты пришла сюда поесть?

— Mais oui[91], с тобой.