Тайна Голубого поезда

Это был уже другой Пуаро, он говорил резко и решительно.

– Да.

Наступила тишина. Мирель была весьма живописна, ее взгляд, и злой, и испуганный, перебегал с Пуаро на Найтона.

– Это очень серьезно, мадемуазель, – сказал детектив. – Вы осознаете, насколько это серьезно?

– Конечно.

– Хорошо! В таком случае, мадемуазель, вы понимаете, что нельзя терять ни минуты. Без сомнения, вы немедленно пойдете с нами в магистратуру.

Мирель замялась. Она размышляла, но, как заметил Пуаро, отступать не собиралась.

– Ладно, ладно, – пробормотала она, – только накину что-нибудь.

Оставшись одни, Пуаро и Найтон обменялись взглядами.

– Надо действовать, пока – как вы говорите? – железо горячо, – прошептал Пуаро. – Она сейчас возбуждена, через полчаса она поостынет, а через час передумает. Любой ценой мы должны предотвратить это.

Мирель вернулась закутанная в песочную бархатную накидку, отороченную леопардовым мехом. И сама она была похожа на леопарда – рыжевато-коричневого, опасного. Глаза ее по-прежнему горели злостью и решимостью.

Они застали месье Кау и месье Карре. После нескольких предварительных фраз Пуаро Мирель было позволено рассказать свою историю. Она рассказала ее в тех же выражениях, что и Найтону с Пуаро, но чуть более спокойно.

– Очень необычная история, мадемуазель, – тихо сказал месье Карре. Он откинулся на спинку стула, поправил пенсне и вопросительно посмотрел на Мирель. – Вы хотите, чтобы мы поверили, что месье Кеттеринг запланировал преступление заранее и сказал об этом вам?

– Да, да. Он сказал, что у нее прекрасное здоровье. Если она и умрет, то только благодаря несчастному случаю, который он устроит.

– Вы осознаете, мадемуазель, что можете быть обвинены в сообщничестве?

– Я? Да ни за что на свете, месье! Ни на секунду я не воспринимала его слова всерьез. Что вы) Я знаю мужчин, месье, они говорят много дикостей. Представляете, сколько совершалось бы преступлений, если бы они всегда делали то, что говорят, au pied de la lettre(48).

Месье Карре наморщил лоб.

– Значит, запишем, что вы восприняли угрозу месье Кеттеринга как ничего не значащие слова? Могу я поинтересоваться, мадемуазель, почему вы прервали свой ангажемент в Лондоне и поехали на Ривьеру?

Мирель смотрела на него бегающими черными глазами.

– Я хотела быть с человеком, которого люблю, – просто ответила она. – Разве это не естественно?

Пуаро вставил вопрос.

– Это месье Кеттеринг хотел, чтобы вы поехали с ним в Ниццу?

Казалось, Мирель смутил этот вопрос. Она замялась, а когда заговорила, то совершенно иным тоном.

– Такие вещи я решаю сама, – заявила она.

Это был вовсе не ответ, что хорошо поняли все – присутствующие, но деликатно промолчали.

– Когда вы поняли, что месье Кеттеринг убил свою жену?

– Я уже говорила вам, что увидела, как месье Кеттеринг вышел из купе своей жены незадолго до того, как поезд прибыл в Лион. У него был такой свирепый взгляд! Боже! Но в тот момент я не поняла, почему он так ужасно смотрел. Я никогда не забуду этого.

Ее голос стал пронзительным, она театрально заломила руки.

– Да, да, – произнес месье Карре.

– Узнав, что мадам Кеттеринг была мертва до того, как поезд прибыл в Лион, я поняла все.

– Но вы не пошли в полицию, мадемуазель, – мягко заметил месье Карре.

Мирель величественно взглянула на него; было видно, что ей нравилась ее роль.

– Могла ли я предать своего возлюбленного? – спросила она. – О нет, не требуйте этого от женщины.

– Но сейчас…

– Сейчас – другое дело. Он сам предал меня! Разве могу я молча страдать?..

Месье Карре прервал ее.

– Конечно, конечно, – пробормотал он успокаивающим тоном. – Теперь, мадемуазель, прочитайте свои показания и распишитесь.

Мирель не стала тратить время на чтение.

– Да, да! Все правильно. – Она встала. – Я вам больше не нужна?

– Пока нет, мадемуазель.

– И вы арестуете Дерека?

– Немедленно, мадемуазель.

Мирель жестоко засмеялась.

– Он должен был подумать, прежде чем оскорблять меня, – воскликнула она.

– Один момент! – Пуаро кашлянул. – Меня интересует одна маленькая деталь.

– Какая?

– Почему вы решили, что мадам Кеттеринг была мертва до того, как поезд прибыл в Лион?

Мирель вытаращила глаза.

– Но она была мертва.

– Да?

– Да, конечно. Я…

Она резко замолчала. Внимательно посмотрев на нее, Пуаро заметил в ее глазах настороженность.

– Мне сказали… Все так говорят.

– О, – произнес Пуаро, – не думаю, чтобы об этом говорилось за стенами магистратуры.

Мирель занервничала.

– Кто-то слышал об этом, – неуверенно сказала она. – Кто-то мне сказал. Я не помню кто.

Она направилась к выходу. Месье Кау поспешил открыть перед ней дверь. Когда он сделал это, снова послышался голос Пуаро.

– А драгоценности? Простите, мадемуазель. Вы можете что-нибудь рассказать нам о них?

– Драгоценности? Какие драгоценности?

– Рубины Екатерины Великой. Раз вы так много слышали, может, вы слышали что-нибудь и о них?

– Я ничего не знаю ни о каких драгоценностях, – быстро сказала Мирель.

Она вышла, закрыв за собой дверь. Месье Кау вернулся на свое место. Месье Карре вздохнул.

– Ну и фурия! – сказал он. – Но diablement chic(49)! Интересно, она сказала правду? Я думаю, да.