Тайна Голубого поезда

Когда автомобиль тронулся, у Пуаро был самый что ни на есть отсутствующий вид, однако в глазах поблескивали зеленые огоньки, которые всегда означали предвкушение триумфа.

Он опоздал на несколько минут и обнаружил, что Папаполоус с дочерью уже приехал. Он рассыпался в извинениях, сопровождая их самыми вычурными метафорами. Папаполоус в этот вечер выглядел особенно величественно, всем своим видом как бы показывая, насколько безупречна и достойна его жизнь. Зия блистала красотой и была в хорошем расположении духа. Меню было составлено с большим вкусом, и вино было отменным. Пуаро находился в хорошей форме. В основном говорил он, рассказывал анекдоты, шутил, расточал изящные комплименты Зие, поведал о множестве любопытных случаев из своей практики.

Ближе к концу обеда Папаполоус вежливо поинтересовался;

– Ну, как тропинка, что я указал? Вы не спугнули лошадку?

– Я связываюсь с… моим букмекером, – ответил Пуаро.

Они посмотрели друг на друга.

– Известная лошадка?

– Нет, наши друзья англичане называют таких темными.

– Ага, – задумчиво проговорил Папаполоус.

– Теперь мы можем пойти в казино и попытать счастья за рулеткой, – беспечно предложил Пуаро.

В казино компания разделилась. Пуаро целиком отдал себя в распоряжение Зии, а Папаполоус предпочел удалиться.

Пуаро не везло, но Зия сразу начала выигрывать и выиграла несколько тысяч франков.

– Пожалуй, будет лучше, – заметила она, – если я остановлюсь.

Глаза Пуаро блеснули.

– Великолепно! – воскликнул он. – Вы истинная дочь своего отца, мадемуазель Зия. Знать, когда остановиться! О, это искусство!

Он огляделся вокруг.

– Нигде не вижу вашего отца, – беззаботно проговорил он. – Я принесу вашу одежду, мадемуазель, и мы прогуляемся по парку.

Однако он не пошел прямо в гардероб. Он успел заметить, в каком направлении ушел месье Папаполоус, и сейчас искал его, В вестибюле он увидел грека, который стоял у колонны, разговаривая с дамой. Это была Мирель.

Пуаро с невинным видом продефилировал по вестибюлю и как бы случайно зашел за колонну, у которой стоял грек с танцовщицей; они были настолько поглощены разговором, что не заметили маленького человека. Разговор их носил весьма оживленный характер.

Вернее, говорила в основном Мирель, а Папаполоус лишь изредка вставлял реплики или делал выразительные жесты.

– Я же говорю вам, мне нужно время, – убеждала танцовщица. – Дайте мне время, и я принесу вам деньги.

– Ждать, – пожал плечами грек, – это ужасно.

– Совсем немного, – уговаривала его собеседница. – Ах, вы должны! Я прошу дать мне всего одну неделю, ну десять дней. Не сомневайтесь! Деньги будут.

Папаполоус немного отошел от колонны и нос к носу столкнулся с Пуаро, который сделал вид, что только появился здесь.

– Ahl vous voila(51), месье Папаполоус. Я вас искал. Можно я пройдусь немного по парку с мадемуазель Зией? О, добрый вечер, мадемуазель. – Он поклонился Мирель. – Тысяча извинений, что я не сразу заметил вас.

Танцовщица равнодушно приняла его приветствие.

Она была явно недовольна вмешательством в их tete-a-teie(52). Пуаро быстро понял намек. Папаполоус успел только пробормотать: «Разумеется, разумеется», как, Пуаро уже испарился.

Он подал Зие одежду, и они вышли в парк.

– В таких местах обычно кончают с собой, – заметила Зия.

Пуаро пожал плечами.

– Возможно. Мужчины глупы, не так ли, мадемуазель? Есть, пить, дышать свежим воздухом – это замечательно, мадемуазель. И только глупец расстанется со всем этим лишь потому, что у него нет денег, или потому, что его сердце разбито. Lamour(53) порой фатальна, не так ли?

Зия засмеялась.

– О, не смейтесь над любовью, мадемуазель. – Пуаро энергично погрозил ей пальцем. – Вы так молоды и красивы.

– Не так, – возразила Зия. – Вы забыли, что мне уже тридцать три. Как вы сказали моему отцу, с тех пор как вы помогли нам в Париже, прошло семнадцать лет.

– Когда я смотрю на вас, мне кажется, что гораздо меньше, – галантно заявил Пуаро. – Вы тогда были почти такая же, как теперь, мадемуазель. Немного тоньше, немного бледнее, немного серьезнее. Вам было шестнадцать лет, и вы приехали из своего pension(54). Вы приехали оттуда не маленькой penslonnaire(55), но взрослой женщиной. Вы были прелестны, обаятельны, мадемуазель Зия. И я уверен, что так к вам относились все.

– В шестнадцать люди обычно простодушны и глупы.

– Может быть, может быть. В шестнадцать люди доверчивы, не так ли? Они верят всему, что им говорят.

Если бы он заметил быстрый настороженный взгляд, который девушка бросила на него, то не стал бы произносить свою последнюю фразу. Но он продолжал мечтательно:

– Это был забавный случай, однако. Ваш отец, мадемуазель, так никогда и не узнал правды.

– Что?

– Когда он попросил рассказать, как все было, я ответил так: «Я вернул вам то, что вы потеряли. Больше ни о чем меня не спрашивайте». Знаете, мадемуазель, почему я так ответил ему?

– Не представляю, – холодно произнесла она.

– Потому, что в моем сердце жила маленькая pensionnaire, такая бледная, такая худенькая, такая серьезная.

– Не понимаю, о чем вы говорите! – рассерженно воскликнула Зия.