Тайна «Голубого поезда»

Ленивый голос с легкими ироническими интонациями пробудил у Ван Альдина воспоминания. В этом голосе было обаяние — в нем всегда было обаяние. Ван Альдин критически посмотрел на зятя. Дереку Кеттерингу шел тридцать пятый год. Это был худощавый мужчина с узким смуглым лицом, в чертах которого до сих пор сохранилось что-то невыразимо мальчишеское.

— Заходите, — коротко бросил Ван Альдин. — Садитесь.

Кеттеринг легко опустился в кресло и с видом терпеливого любопытства устремил взгляд на тестя.

— Давно не имел возможности видеть вас, сэр, — любезно заметил он. — Почти два года, если не ошибаюсь. Вы уже видели Рут?

— Я видел ее вчера вечером, — ответил Ван Альдин.

— Прекрасно выглядит, не правда ли? — легко осведомился Дерек.

— Не думаю, что в последнее время у вас была возможность убедиться в этом лично, — сухо произнес Ван Альдин.

Дерек Кеттеринг удивленно поднял брови.

— О, знаете ли, мы иногда встречаемся с ней в одном из ночных клубов, — изрек он легкомысленным тоном.

— Перейдемте прямо к делу, — прервал его Ван Альдин. — Я посоветовал Рут подать заявление о разводе.

Дерек Кеттеринг, казалось, окаменел.

— Как круто! — пробормотал он. — Не возражаете, если я закурю?

Он зажег сигарету и, выпустив клуб дыма, небрежно добавил:

— И что сказала Рут?

— Она решила последовать моему совету, — ответил Ван Альдин.

— Вот как?

— Это все, что вы можете мне сказать? — резко осведомился миллионер.

Кеттеринг стряхнул пепел в камин.

— Видите ли, — спокойно произнес он, — я считаю, что ваша дочь совершает большую ошибку.

— С вашей точки зрения, безусловно, это ошибка, — мрачно заметил Ван Альдин.

— Давайте, ради бога, не будем переходить на личность. В настоящий момент я действительно думаю не о себе. Я думаю о Рут. Вам, конечно, известно, что мой почтенный родитель долго не протянет — так говорят все врачи. Рут могла бы подождать год-другой, пока я не стану лордом Леконбери, а она хозяйкой замка Леконбери, из-за чего, собственно, она и вышла за меня замуж.

— Если вы сейчас же не прекратите ваши дерзости… — проревел Ван Альдин.

Дерек Кеттеринг спокойно улыбнулся.

— Вы совершенно правы. Это несколько несовременно. В наше время титулам не придается никакого значения. И все-таки Леконбери — очень милое место, а мы, в конце концов, одно из самых старинных семейств в Англии. Рут будет очень сожалеть, если после развода с ней я вновь женюсь, и в Леконбери вместо нее будет царить какая-нибудь другая женщина.

— Я с вами серьезно разговариваю, молодой человек, — сказал Ван Альдин.

— Я тоже. Я весь в долгах и вылечу в трубу, если Рут разведется со мной. Раз уж она терпела меня десять лет, почему бы ей не потерпеть еще немного? Клянусь честью, старик не протянет и полутора лет, и повторяю — мне будет искренне жаль, если Рут не получит того, ради чего вышла за меня замуж.

— Вы утверждаете, что моя дочь вышла за вас только из-за вашего положения в обществе и в надежде на титул?

Дерек Кеттеринг невесело рассмеялся.

— Вы же не думаете, что наш брак был по любви?

— Насколько я помню, — медленно произнес Ван Альдин, — десять лет назад в Париже вы говорили нечто совсем другое.

— Кто? Я? Может быть. Рут тогда, как вы помните, была очень красива, похожа на ангела или святую или на что-то, что обычно ставят в церковных нишах, а я собирался начать новую жизнь, жизнь добропорядочного английского джентльмена, женатого на очаровательной, любящей его женщине.

Он вновь рассмеялся, на сей раз уже почти злобным смехом.

— Но вы, кажется, не верите этому? — спросил он.

— У меня нет ни малейшего сомнения, что вы женились на Рут исключительно из-за денег, — бесстрастно произнес Ван Альдин.

— И что она вышла за меня по любви? — иронически осведомился Дерек.

— Разумеется.

Дерек Кеттеринг уставился на него, затем кивнул.

— Я вижу, вы искренне верите в это, — заметил он. — В свое время я тоже верил. Могу заверить вас, дорогой мой тесть, что очень скоро у меня открылись глаза.

— Не понимаю, на что вы намекаете. Впрочем, это не имеет никакого значения. Главное, что вы обращаетесь с Рут ужасно плохо.

— О. да, — беззаботно согласился Кеттеринг, — но ведь она весьма вынослива. Она ваша дочь. Мягче воска внешне, но тверже гранита внутри. Вы всегда славились своей твердостью, но Рут перещеголяла вас и в этом. Вы, во всяком случае, одного человека любите больше, чем себя. Рут же никогда никого, кроме себя, не любила и любить не будет.

— Довольно, — прервал его Ван Альдин. — Я пригласил вас, чтобы открыто сообщить о своих намерениях. Моя дочь должна обрести свое счастье, и помните, что теперь вы будете иметь дело лично со мной.

Дерек Кеттеринг встал и прислонился к камину. Он отбросил сигарету и заговорил спокойным голосом:

— Интересно, что вы под этим подразумеваете?

— А то, — отозвался Ван Альдин, — что вам лучше бы не мешать разводу.

— О! Это угроза?

— Понимайте как хотите.

Кеттеринг пододвинул кресло к столу и уселся напротив миллионера.

— А предположим, — сказал он вкрадчиво, — что из чистого упрямства я буду отстаивать свои права?

Ван Альдин пожал плечами.