Тайна японской шкатулки

В доме бабушки Хирото Мишку окружили таким вниманием, что на какой-то момент он даже пожалел, что напросился к приятелю в гости. Его не оставляли в одиночестве ни на секунду! Всё-таки надо было остановиться в гостинице, как и советовала Прасковья. Но уж очень хотелось Мишке посмотреть, как живут японцы в обычной жизни. А жизнь эта отличалась от его собственной, как отличается вода от камня. Вот, например, сам дом, как же он был не похож на Мишкин! Ну разве можно сравнить основательный кирпичный двухэтажный особняк, в котором жили Никитины, с той лёгкой деревянной постройкой, в которой обитала бабушка Мидзуко? Где на полу лежат татами, а между комнатами скользят перегородки фусума, где кроватью служит мягкий матрас футон, а вместо чугунной ванны стоит деревянная купальня о-фуро… Мягкий рассеянный свет, необычная тишина, нарушаемая шорохом фусума и шелестом кимоно, насыщенный аромат… Мишка, как тонкий нюхач, сразу же почувствовал запахи дома: от перегородок фусума нежно пахло бумажной шелковицей, от татами – освежающим тростником, а от икебаны, стоящей в стенной нише токонома, исходил восхитительный аромат хвои, цветущей сливы и мандарина. Две новогодние композиции икебаны кадомацу располагались также и перед входом в дом. Они состояли из стволов бамбука и веток сосны, связанных жгутом из рисовой соломы.

– Кадомацу переводится как «сосна у входа», – пояснил Мишке Хирото. – Сосна – это символ твёрдости и долголетия, бамбук олицетворяет стойкость и процветание, а соломенная верёвка отпугивает злых духов. В предновогодние дни мы обычно ставим две композиции кадомацу, «мужскую» и «женскую», приглашая священные духи отдохнуть в полых стволах бамбука и на кончиках хвои. После 7 января духи вернутся «домой», а кадомацу будут сожжены…

Вообще Мишке пришлась по сердцу суровая красота традиционного японского дома, и ему было жаль, что молодое поколение японцев всё больше предпочитало жить в квартирах или домах европейского типа. Традиции, тем более такие прекрасные, надо беречь.

Конечно, Хирото показал Мишке и сам город, его уютные улочки, на которых дома в традиционном стиле гармонично соседствовали с современными постройками.

Они поднялись на фуникулёре на гору Хакодате, откуда открывался потрясающий вид на город и залив. А вот «Петергоф», о котором речь шла в письме корнета Никитина, так и не нашли.

Зато Мишка увидел православный храм, здание бывшего британского консульства, купеческие резиденции и буддийские храмы и даже русское кладбище, на котором были похоронены российские дипломаты и моряки…

Так прошло два дня, но дело, ради которого Мишка приехал сюда, так и не сдвинулось с мёртвой точки. Самый главный вопрос пока оставался открытым. Как найти потомков того японца, который вручил корнету Никитину таинственный ларец? Ах, если бы у Мишки была фотография, которую дядя Жора так обидно потерял! Он мог бы показать её бабушке Мидзуко, всю жизнь прожившей в этом городке и знавшей, наверное, каждого его жителя. Уж она-то точно узнала бы японца с фотки! И конечно, поспешила бы ответить на все Мишкины вопросы в желании угодить гостю, как следовала этому желанию с первой секунды его появления в доме. Истинная японская женщина! Однако фотографии у Мишки не было и никаких других зацепок, к сожалению, тоже.

И вот сейчас, чудом улизнув от опеки, он сидел на лавочке в заснеженном парке и грустно размышлял о том, что совсем иначе представлял себе встречу с Хакодате. Он-то думал, что сразу же отыщет разгадку, увидит какой-нибудь знак или почувствует аромат, который приведёт его к хранителю ларца! Увы! Ни знака, ни даже малюсенькой отметинки на пути не возникло.

И как теперь быть?

Два дня оставалось до возвращения в Окаяму, а Мишка так ничего и не узнал. Неужели поездка на северный остров Японии окажется провальной?

– Мя! – коротко пискнули рядом, и Мишка, отвлекшись от безрадостных мыслей, скосил глаза. На снегу у его ног сидел котёнок. Крохотное разноцветное существо с необычайно огромными голубыми глазами. Даже кошки тут не были похожи на российских!

– Привет!

Мишка потянулся рукой к котёнку, однако тот резво отпрыгнул в сторону.

– Вот дурачок, – улыбнулся Мишка, обожавший животных. Конечно, больше ему по душе были собаки, но к котам, особенно таких симпатягам, он тоже питал слабость. – Иди сюда. Да не бойся, я тебя не обижу! Или ты не понимаешь по-русски? А так? Кис-кис-кис…

Международное обращение к представителю кошачьего племени тоже не сработало. Котёнок отпрыгнул ещё дальше, однако совсем убегать не спешил. Как будто ждал чего-то.

– Ты, наверное, голодный? Хочешь рыбку? – Миша достал из кармана лакомство, которое вручила ему бабушка Хирото перед уходом. Это было печенье тайяки в форме рыбки с начинкой из сладкой бобовой пасты. – Смотри, что у меня есть! Вкуснятина!

Он откусил ломтик, почмокал от удовольствия, а оставшийся кусок бросил на землю. Котёнок фыркнул, попятился и уселся ещё на несколько шагов дальше.