Тайна Клумбер-холла

Что касается меня, то сейчас, оглядываясь назад, я не имею ни малейшего представления, какой цели я надеялся достигнуть в конце наших поисков. Я могу только вспомнить, что мой мозг переполняли самые неясные и самые разнообразные гипотезы.

Могло ли быть так, что трое буддистских жрецов, заранее подготовившись к отплытию, посадили своих пленников на корабль, идущий на Восток? Направление, в котором шли следы, поначалу, казалось, свидетельствовало в пользу этого предположения, поскольку наш путь лежал вдоль верхнего края бухты, но потом мы свернули и побежали в направлении, ведущем прочь от моря. Стало ясно, что конечным пунктом нашего путешествия будет не берег океана.

К десяти утра мы преодолели около двенадцати миль, и были вынуждены сделать на несколько минут остановку, чтобы перевести дыхание, ибо последние милю или две нам приходилось карабкаться по обширным склонам уигтаунских холмов.

Эта кряжистая цепь в самой высокой своей точке едва ли превышала тысячу футов. С вершины холмов, обратив взор на север, мы могли созерцать такой пустынный и унылый пейзаж, подобного которому не отыскать, наверное, больше нигде в мире.

Вплоть до самой линии горизонта тянулось широкое пространство, состоящее главным образом из воды и грязи, разбросанных как попало и перемешанных друг с другом в таком диком беспорядке, что казалось, будто это часть какого-то неведомого мира, находящегося в процессе формирования. Там и сям в однообразие серовато-коричневой поверхности этого необъятного болота врывались лоскутки чахлых бледно-желтых зарослей тростника и серовато-серой, с прозеленью, пены, которые лишь подчеркивали и усиливали общее мрачное впечатление, производимое этим тусклым и унылым пейзажем.

На ближайшем к нам краю болота виднелись заброшенные торфяные разработки – вездесущий человек и здесь оставил следы своей жизнедеятельности, – но за этими незначительными вкраплениями не наблюдалось более ни единого признака жизни. Даже вороны и чайки не пролетали над этой отвратительной пустыней.

То была огромная трясина Кри. Эта соляная топь сформировалась в результате вторжения океанических вод в глубь побережья, где они, дойдя до опасных болот и коварных ям, заполненных жидкой грязью, образовали такую хаотичную смесь, что едва ли какой-нибудь человек отваживался ступать на зыбкую почву, не имея в проводниках одного или нескольких опытных крестьян, которым известны тайные тропинки, ведущие через болото.

Едва мы достигли зарослей тростника, обозначающих границу топи, как в ноздри нам ударил отвратительный, зловонный запах, поднимающийся с поверхности грязной воды, идущий от болотной тины и гниющей растительности, – ужасное зловоние, отравляющее свежий воздух холмистых земель.

Самый вид этого места был настолько отталкивающим и мрачным, что наш отважный фермер дрогнул, и нам стоило немалых трудов уговорить его двигаться дальше. Хорошо хоть, собака не была подвержена влиянию чрезмерной впечатлительности, свойственной существам более высокого порядка. Она по-прежнему бежала вперед, уткнув нос в землю, радостно повизгивая и трепеща всем телом от возбуждения и нетерпения.

Проложить путь через болота не представляло особой трудности, ибо мы двигались след в след за теми пятерыми, что прошли здесь до нас.

Если у нас и были какие-то сомнения в способностях нашего четвероногого проводника, то сейчас они полностью улетучились, поскольку в этой мягкой, липкой темной грязи мы и сами могли отчетливо разглядеть следы пятерых людей, шедших в ряд, на равном расстоянии друг от друга. Это последнее обстоятельство ясно свидетельствовало о том, что по отношению к генералу и его спутникам никакого физического насилия не применялось. Если принуждение и было, то оно, во всяком случае, носило не материальный характер.

Дойдя до коварных трясин, мы стали двигаться с повышенной осторожностью, дабы не сойти невзначай с узкой тропы и не потерять твердую опору под ногами.

С обеих сторон тропы тянулись обширные пространства стоячей воды. Вода здесь была неглубока, а дно выстилала полужидкая грязь, которая там и сям поднималась на поверхность, образуя влажные, зыбкие островки, испещренные беспорядочными вкраплениями чахлой растительности.

Огромные заплесневелые грибы, пурпурные и желтые, в изобилии высыпали на редкие островки земли, как будто природа, страдая от некоей отвратительной болезни, покрылась множеством гигантских волдырей.

Темные, похожие на крабов создания то и дело стремительно пересекали нашу тропинку, а средь чахлых зарослей тростника извивались и копошились омерзительные бледно-розовые черви. Каждый наш шаг поднимал ввысь тучи пронзительно пищащих или гулко жужжащих насекомых. Они окружали нас, образуя над головой плотное облако, садились на руки и лицо и вонзали в нас свои ядовитые жала. Никогда прежде мне не приходилось блуждать по столь отвратительным, гиблым местам.