Тайна князя Галицкого

— Я ее помню, — улыбнулся царь. — Скромная, старательная, тихая. А подозрения с нее дьяк Вяземский снял. Нашел людишек странных, которых возле Насти видели, допросил с пристрастием. Один из них на дыбе о венецианском яде ему поведал. Опосля сам и в руки выдал. Сказывает дьяк, на князя Курбского те душегубы указывают.

— Признался?! — торопливо спросил боярин Леонтьев.

— Поклялся мне князь Андрей у святых образов, что к делу сему непричастен. В верности вечной крест поцеловал, служить обещался преданно до самой смерти. Рази перед образами кто-нибудь лгать станет? Оговорили, стало быть, под пытками.

— Может статься, и так, — опустил голову Басарга.

— У меня для тебя поручение есть важное, витязь храбрый. Но ныне, сам понимаешь, отвлекаться надолго не могу. Посему пока отложим. Ныне главное, святыня в целости. Прочее потерпит. Жди, пока вызову. Да не сгинь безвестно, как в прошлый раз! Все, ступай.

* * *

Москва гуляла. На улицах были выставлены столы с угощением, в храмах звонили колокола, на площади перед Кремлем раскачивались качели, крутились красно-зеленые карусели и гигантские шаги, возвышались отполированные сотнями рук столбы с подарками наверху: сапогами, кафтанами, шапками и платками. Забирайся — и бери, чего хочешь. За рекой, на Болоте, вытянулись бесконечные торговые ряды, между которыми то и дело вспыхивали кулачные бои. Не драки, а бои: улица на улицу, компания на компанию, шорники против плотников. Иногда на интерес, иногда на угощение, иногда за подарок. Это если за пиво платил не проигравший, а разгулявшийся купец. Порою награду выставлял зашедший на веселье князь али думный боярин — рубль там или коня. Тогда поединки начинались всерьез, и бились уже одиночные, умелые бойцы. Тут и там бродили скоморохи, орали частушки, заставляли кувыркаться и плясать ручных медведей, играли на балалайках[32], разыгрывали представления.

Басарга особого интереса ко всему этому не испытывал — однако вскоре подъехали из своих поместий побратимы, и после затяжной братчины, а также ежевечерних пирушек попроще беспокойство отпустило, боярин тоже повеселел.

Вызова пришлось ждать долго, больше двух месяцев. Сперва свадебные праздники, потом у молодых, понятное дело, медовый месяц, потом, вестимо, государю пришлось разбираться с накопившимися делами. Только в середине октября, когда по улицам вовсю полетели белые мухи, от князя Воротынского прибежал холоп, и поутру в царский дворец боярин Леонтьев явился вместе с Михаилом Ивановичем.

В этот раз подьячий вошел во дворец через парадное крыльцо, а принял их государь в четырехстолпной малой думной палате, сидя на троне в собольей шубе, зашитой золотыми нитями столь плотно, что цвета сукна было не различить. На голове Иоанна возвышалась горностаевая шапка с крестом на макушке.

— Здрав будь, боярин. Здрав будь, княже, — кивнул с высоты своего положения царь Всея Руси. — Рад поведать вам, служивые, что по согласию Думы боярской решено поход на Великое княжество Литовское учинить, дабы разом с беспокойством покончить, что соседи наши неугомонные рубежам нашим ливонским чинят.

— Воля твоя, государь, — склонили головы князь и боярин. — Одолеем и Литву.

— Ведаешь ты, боярин Басарга, где тайну великую узнал и чему она служит, — обратился к подьячему Иоанн. — В походах и войнах силу великую воинства православного она еще крепче делает и животы увечных да раненых спасает. Десять лет мирных[33] ты ее бдил и от глаз чужих оберегал. Ныне, рать новую начиная, повелеваю сокровище, тебе доверенное, в Москву доставить и в походе назначенном сопровождать!

— Слушаю, государь, — склонил голову Басарга и, увидев, что князь Воротынский пятится, вслед за ним вышел из палаты.

— И все? — удивился боярин Леонтьев. — Я этого два месяца ожидал?

— Ты ожидал приговора Думы, — ответил князь, неспешно шествуя, опираясь на посох, в тяжелой шубе и высокой шапке по гулким горницам дворца. — Помощь нужна?

— Да, — кивнул Басарга. — Тепла хочу. Дабы на струге плыть можно было. Али мороза, чтобы лед все сковал. Ныне, на чем ни соберись, дороги нет. На лодке в любой день вмерзнуть можно. Верхом же по моим землям до ледостава не пройти.

— К январю ты со святыней обязан здесь быть, — спокойно, даже величаво отрезал царский воевода. — Остальное сам решай.

— Побратимов своих под руку взять могу?

— Доверяю, — согласился Воротынский. — Но токмо лишнего им не сболтни.

— Не беспокойся, княже, — поклонился Басарга. — Тайну сохраню.

В этот раз все было серьезно. Побратимы не просто собрались в путь с другом за компанию, а получили на то прямую волю своего князя и слушаться Басаргу должны были, ровно царского воеводу. И снаряжались уже не для прогулки, а для похода ратного — с броней, щитами и саблями, копьями да топориками. Что за ценность повезут — князь не сказывал, но потребовал беречь пуще глаза.

У подьячего тоже хлопот хватало. Приехал ведь на струге — значит, надобно лошадей себе и всем холопам купить, рогатины новые насадить, снаряжение проверить.