Тайна князя Галицкого

Выехали бояре в день мученика Прова, двадцать пятого октября. На дороге уже подмораживало, но не сильно, и потому путники не торопились. До Усть-Шексны[34] ехали целую неделю, да еще три дня отдыхали в ней, ожидая, пока на Волге окрепнет лед. Затем переправились в Пошехонье и едва ли не самыми первыми прошли зимником в Вологду.

На Сухоне движение оказалось оживленнее. Тут и лед встал раньше, и путников в ожидании торной дороги скопилось изрядно. Впрочем, на широкой Сухоне места хватало для всех, друг другу никто не мешал.

Полдня два десятка всадников двигались на рысях, обгоняя дровни и телеги, пока неожиданно не наткнулись на затор из нескольких телег. Бояре натянули поводья.

— Что случилось, земляк? — поинтересовался Тришка-Платошка у купца в пышной лисьей шубе, сидевшего в санях с плетенным из лозы верхом.

— Впереди, сказывают, люди ратные не первый день стоят, — ответил тот. — Много. Чего ждут, неведомо. Себя не называют, любопытных гонят. Вроде как не трогают никого, однако же поодиночке мимо них ездить боязно. Соберемся обозом поболее, тогда и поедем. На людях, бог даст, шалить не посмеют. Миром, коли что, так и отбиться можно.

Бояре переглянулись.

— Коли смердов на дровнях не беспокоят, нас тем паче тронуть побоятся, — заявил Илья Булданин.

— Однако же щиты и копья я бы все равно разобрал, — добавил Тимофей Заболоцкий.

Мысль показалась здравой. Отъехав к заводным скакунам, путники быстро вооружились, скинули налатники, оставшись только в броне. Приободрившись от вида сверкнувших на солнце юшманов, панцирей и бахтерцов, купец зашевелился:

— А с вами можно, бояре?

— Не отставай! — посоветовал Басарга и пустил коня шагом.

Возчики взбодрили лошадей, тронулись, вытягиваясь в колонну и пристраиваясь за вооруженным отрядом. Скорость дровней и верхового, конечно же, не сравнить — однако коли всадник не торопится, а упряжную лошадку погонять, то вполне можно на хвосте удержаться.

Сухона сделала поворот, еще, и за третьей излучиной впереди, на широком мысу, открылся воинский лагерь. Все честь по чести: костры, караульные, стог сена для скакунов, палатка и три татарские юрты. Небольшие, на полтора десятка человек каждая. Значит, и воинов где-то с полсотни набирается.

После появления обоза с вооруженной охраной в лагере началась суета. Забегали люди, заржали кони. Когда до мыса оставалась примерно сотня сажен — неведомые ратники поднялись в седла и выехали на лед, в два ряда перегородив реку.

— Свят, свят! — Смерды и купцы рванули вожжи, торопясь развернуться.

Побратимы остановились, глядя на нежданного врага. Все прекрасно поняли, кого именно подстерегали странные ратники и чем закончится встреча. Не для того сидела здесь полусотня несколько дней кряду, чтобы просто разговором обойтись. Спрашивать, что, к чему и зачем, смысла нет.

— Хорошо хоть, не сонного по затылку и не венецианского зелья в кувшин, — сказал Софоний, перебрасывая щит с задней луки вперед. — Их втрое больше, побратим. Охватят с боков, окружат и изрубят.

— Если успеют. — Боярин Леонтьев удобнее перехватил копье и оглянулся на свой маленький отряд: — Плотнее сбейтесь. Пошли!

Бояре опустили рогатины и дали шпоры лошадям. Встречные ратники поступили точно так же, поднимаясь в рысь.

Оставшегося расстояния только-только хватило разогнаться в галоп — уже через мгновение Басарга четко различал карие глаза несущегося на него безбородого всадника. Чужаков было больше — они метились остриями в самих бояр, надеясь насадить их на копья. Побратимы опустили рогатины ниже.

Сшиблись!

Пику врага Басарга поймал на щит, отклонясь в сторону, и едва не вылетел от толчка ратовища в руку. Его рогатина вошла в шею чужого коня, пробила и впилась в живот кареглазика чуть выше луки седла. Еще одно копье ударило подьячего в шлем и соскользнуло, третье отвел скачущий сзади Тришка-Платошка своей рогатиной. Басарга выхватил саблю, откинулся назад, пропуская еще одно копье по нагрудным пластинам юшмана, подрубил чужую кисть у запястья, кольнул в горло чужого коня. Скакун под боярином встал на дыбы, перемахнул через падающую лошадь и вынес подьячего на открытое место.

Софоний, скачущий рядом, ухитрился еще перед сшибкой припасть к шее своего гнедого и, словно мечом, поймал своего врага на острие в длинном рапирном выпаде. Илья копьем лишил противника скакуна, а другого встречного ратника заколол из-за его спины холоп. Заболоцкий промахнулся, но и чужой удар отбил, навалился сверху, пользуясь ростом и весом, опрокинул врага из седла. Чужая лошадь тоже едва не упала, шарахнулась — и боярин вырвался вперед.

— Тришка, рогатину! — пряча саблю, рявкнул Басарга, едва не обрывая левый повод, чтобы повернуть коня как можно быстрее. — Вперед!

Плотный отряд прорвал нитку вражеских воинов так быстро, что те не успели сомкнуться, и теперь, развернувшись, боярин Леонтьев увидел беззащитные спины врагов. Те торопились снова встать к боярам лицом — но их было слишком много, а крутиться в давке невозможно!