Тайна князя Галицкого

Спина хрустнула от страшного удара — словно лошадь лягнула. Боярин рухнул на снег, попытался приподняться, увидел воина с занесенным над головой топором, откинулся обратно, борясь со слабостью, саблей уколол врага в пах, плашмя подставил свой топорик под лезвие чужого — но тут голова вдруг полыхнула, будто от кипятка, и он погрузился в красный вязкий кисель.

* * *

Открыв дверь, Катерина проковыляла в номер, заползла на постель и встала там на четвереньках, расставив ноги и уткнувшись лбом в подушку:

— Ой, мама… Два часа позора, и мы дома… Какой дурак придумал эти мотоциклы? У меня мозоль на заднице, ноги не сводятся и не разгибаются, и штукатурка из пыли на всей морде до пяток включительно. И это я еще не видела своих волос!

— А по-моему, очень удобно, — ухмыльнулся Евгений. — До самой сосны удалось пробраться и назад легко выехать. К машине сундук пришлось бы на горбу тащить. А тут в коляску прямо на месте забросили — и вуаля!

— А-а-а… — простонала девушка. — Я навсегда останусь скрюченной и раскоряченной. А моя попа больше никогда не ощутит ничьих прикосновений.

— А какой восторг ты вызывала у водителей! Тебе бибикала каждая вторая машина.

— Видео с идиоткой, которая ездит на трехколесном мотоцикле в платье за пятьсот евро, наверняка уже выложено на ютуб. С пометкой: дура, продай платье — купи машину.

— Да ладно тебе, Катенька. Никаких не пятьсот, а всего за полтораста.

— Твой мопед все равно дешевле, — опять застонала она. — Я знаю, зачем ты это сделал! Ты хочешь, чтобы я уехала на поезде и оставила весь клад тебе. Сколько мы сегодня проехали?

— Двести километров.

— О-о-о… А сколько до Москвы?

— Тысяча.

— А-а-а-а! — Девушка издала стон издыхающего лебедя. — Я согласна, давай продадим платье.

— Хоть два. Машины тут все равно не продаются. Я вчера весь день на поиски убил.

— Ты маньяк и садист… — Она зашевелилась, с трудом поднялась, забрела в душ, и оттуда раздался новый вопль: — А-а-а!!! Мое платье!

— Чего случилось? — крикнул Женя.

— Оно же все загажено! Оно больше не черное, оно серое! Ёкарный бабай, его придется стирать. И чулки. Ёшкин кот! И все остальное тоже… Чего ты ржешь? — услышала смех молодого человека Катя. — Ты сам на мумию древнеегипетскую смахиваешь. Которую только что в сугробе… тьфу, в бархане раскопали! Иди, спустись к администратору, спроси, нет ли у них стиральной машины? И халат попроси.

— Ты чего, стала меня стесняться?

— Халат для тебя, олух царя небесного! В чем ты всю нашу одежду в стирку понесешь?

Девушка была права. Несколько километров грунтовки, которые пришлось преодолеть на пути к озеру, отложили на мотоциклистах равномерный серый слой миллиметра в два толщиной. К тому же еще и въевшийся в кожу.

Однако, где здесь найти другой транспорт, Женя себе не представлял. Не такси же вызывать! А в поезд или в автобус с кованым доисторическим сундуком… Намучаешься еще хуже, чем на мотоцикле до Москвы.

— Так ты со мной поедешь или на поезде? — громко спросил Леонтьев.

— А ты почему спрашиваешь? — выглянула Катерина, капнув на пол пеной с волос.

— Да вот, думаю… Может, купить костюм непродуваемый?

— Так это было правдой! — Она снова исчезла в душевой. — Ты хочешь меня сбагрить! Пытаешь нечеловеческими муками, обдуваешь нечеловеческой грязью. И задаешь нечеловеческие вопросы.

— Чем тебе не понравился мой вопрос?

— Тем, что на него нужно отвечать! А мне и на поезд хочется, и тебя отпускать стремно… — Катя вышла из душа. На удивление — завернувшись в полотенце. — Даже и не знаю.

— Чего ты боишься? Мы же еще монастырями Усть-Вымским и Верхнетурским не занимались. В которые школа во время Смуты эмигрировала. Мне без тебя с ними не разобраться.

— В Сыктывкар на мотоцикле? О-о… — Она делано схватилась за сердце, закрыла глаза и плашмя рухнула на постель. Чуть полежала и приоткрыла глаз: — Ты за халатом-то топай, не отвлекайся. Даже чтобы просто сходить в магазин, нам все равно нужна чистая одежда.

— Она до завтра не высохнет.

— Упс, — развела руками Катя. — Похоже, завтра мы проведем свой день голыми в постели. Но насколько я тебя знаю, развлекаться станем лишь просмотром телевизора. Топай в душ, от тебя пахнет цементовозом.

* * *

Перед глазами долго раскачивались бурые волны, потом они посветлели, а потом боярин увидел небо. Небо поворачивалось из стороны в сторону, приближалось и удалялось. И было в этом что-то настолько знакомое, что Басарга одними губами позвал:

— Мирослава…

— Очнулся! — громко закричали над ухом, качка прекратилась, он увидел склонившихся бояр Софония и Тимофея: — Ты как, друже? Как чувствуешь? Чего хочешь? Скажи что-нибудь!

— Как? — выдохнул он.

— Не добил ты одного, — ответил боярин Зорин. — Он тебя сзади топором саданул. И броню пробил, и поддоспешник. Ребра тоже, сказывают, переломаны. Дырку знахарка одна прямо там на месте зашила, пока в беспамятстве лежал. Ну, и еще кое-что тебе наломали и порезали. Но то не сильно — срастется, заживет.

— Кто еще?