Тайна отеля «Зимний дом»

– Вы, наверное, столько всего здесь видели за эти годы.

Леона кивнула.

– «Зимний дом» – особенное место. Весьма особенное.

– Вы имеете в виду то, о чём позавчера говорил Норбридж? Что притягивает людей?

– Именно. Но, по-моему, есть нечто большее. Норбридж никогда не объявит об этом публично, но я могу. По мне, «Зимний дом» – это не просто место, куда люди приходят хорошо поесть или провести время. Конечно, всё это так, но не только. Здесь люди приобретают ценности, как в музее или великолепном парке. По крайней мере, я верю, что это так.

Элизабет воскресила впечатления от своего первого вечера в «Зимнем доме». И вспомнила, как, оказавшись в комнате 213, раздвинула шторы и долго любовалась озером Луны и горами.

– Кажется, я знаю, что Вы имели в виду, – сказала она.

– Я просто старый библиотекарь, – сказала Леона. – Но я верю, что «Зимний дом» не просто развлекательный комплекс, а место, которое увеличивает количество доброты во всём мире.

Её глаза стали шире, как будто могли осветить комнату. Фраза прозвучала слегка напыщенно, хотя была абсолютно искренней.

– Так что, слава «Зимнему дому», вот что!

– Уверена, что Норбридж очень много трудится.

– Он выполняет удивительную работу.

Элизабет посмотрела вниз и поправила рукав своего свитера. Она опять вспомнила Фредди и то, что именно она была причиной их разногласия.

– Вы же дружили с Норбриджем все эти годы? – спросила Элизабет, и Леона кивнула. – Но вы когда-нибудь ссорились с ним из-за чего-нибудь? Расходились во мнениях? Ругались?

Леона тихо засмеялась.

– Ну конечно же, дорогая, – сказала она. – Это в порядке вещей. Двое никогда полностью не совпадают во мнениях, независимо от того, насколько хорошо они друг к другу относятся.

Она помолчала, предоставляя Элизабет возможность ответить, но не дождалась и продолжила:

– Но мы всегда договаривались, потому что были искренне друг к другу привязаны. Норбридж – мой лучший друг.

Леона посмотрела, что происходит в зале. Возле каталога стояла смущённая женщина.

– Я лучше пойду помогу клиентам, – сказала она, и, прежде чем выйти, показала на толстую книгу:

– Не стесняйся, поройся в этой старой книге.

Элизабет подвинула к пюпитру стремянку-табурет, уселась на него и приступила к изучению книги Маршалла. Книга была громадная – более пятисот страниц, полностью рукописная, но с профессионально выполненным переплётом, как у библий или старинных энциклопедий. На титульном листе художественными буквами было выведено: «Личная история отеля «Зимний дом», и пониже ещё одна строчка: «Автор Маршалл Фоллс, житель».

Элизабет открыла «Часть первую» и внимательно начала читать:

«Тысячелетиями берега озера Луны были пустынны. Здесь дули сильные ветры, разрушая их. Никто не жил у этих берегов – ни мужчина, ни женщина, ни ребёнок. Но берега ждали суперзвезду, величайшего в своём и последующих поколениях, моего прадеда Нестора Фоллса. Нестор произнёс, впервые увидев озеро Луны: «Здесь возведу я отель», и сделал это, воплотив в жизнь своё пророчество».

«Ещё одна непонятная книжка», – подумала Элизабет. Она продолжила чтение, но уже через три страницы поняла, что безнадёжно запуталась в истории про Нестора Фоллса, раненого оленя, потерянный ящик с тёплым нижним бельём и странствующего цирюльника. Тогда она стала просматривать книгу по диагонали.

На двухсотой странице она нашла рассказ про Грацеллу и выяснила, что та была чем-то вроде отшельника и с довольно противным характером. По всей видимости, в первый раз она сбежала из дома в тринадцать лет, но через несколько дней вернулась, не пожелав объяснить, где была. Три года спустя у неё случилась ссора с постояльцами, которые обвинили её в краже драгоценностей. Действительно, похищенное нашли в комнате Грацеллы, хотя та уверяла, что ничего не знает. Когда она выросла, то покинула отель зимней ночью, как раз после горячей ссоры с родителями.

«Никто не жил в её хижине с тех пор», – написал Маршалл, пояснив, что отец Грацеллы построил для неё маленький бревенчатый домик на западном берегу озера Луны, чтобы у неё был собственный райский уголок, подальше от людей, как она и любила. Так он пытался успокоить её, но это не помогло. «Кажется, именно интерес к магической природе, – писал Маршалл, – уводил её всё дальше на тёмную сторону и превращал в тёмную личность, с которой лучше не иметь дела. Помню случай, когда на Пасху мне дали сладости…»

– Лето здесь! – прокаркал Миль из своей клетки.