Тайна озера Кучум

Лукерьи, схожий с коровой Ночкой. Такая же чистота и ясность

в глазах, спокойствие, полное безразличие, наивная простота да

несколько излишняя болтливость. А уж поговорить-то Лукерья

любила — хлебом не корми! Даже во сне и то разговаривала: спит,

глаза закрыты, а сама о чём-то лопочет с блаженной улыбкой

да причмокивает, как будто милого ласкает, которого у неё ещё

никогда не было. А это уже секрет, о котором конечно же знает

весь прииск. Будь Лушка немного скромнее да скрытней, никто

бы её и словом не упрекнул. Но опять же, простая душа не умеет

удержать язык в уздечке. Поделилась своей тайной с одной приис­

ковой бабой, а наутро уже все знают, что Лукерья в тайгу пришла

только-то из-за того, чтобы себе мужа найти. Не оставаться же

старой девой до скончания века! Но как бедной женщине найти

мужика, если лицом не вышла, сильно напоминает морду лошади?

Потому и получила от старателей меткое прозвище — Конь-баба.

Порой до чего обидно распоряжается человеком природа. Да что

поделать? Видно уж такова жизнь, каждому — своё ярмо бремени.

Никто не смотрит на Лукерью из мужиков, даже в пьяном виде.

Впрочем, она не торопит, а просто тихо ждёт своё счастье. А когда

оно придёт? Неизвестно. И придёт ли вообще.

На Новотроицком прииске Лукерья второй сезон. Отработала

прошлое лето прислугой, по расчёту получила неплохо. За пять

291

ВЛ А Д И М И Р ТОПИЛИН

месяцев — сорок рублей. Деньги небольшие, но Лукерья оста­

лась довольна. И на том спасибо. И в этом году пришла в первой

партии, и сразу же в дом к Пелагии. Та её приняла с распростёр­

тыми руками, как родную. Но так уж видно заведено в жизни

таёжного человека: наскучалось сердце по людям. Помолилась

перед иконой, наговорилась вдоволь да приняла подругу к себе

в помощницы без ведома Агафона. С условиями прошлогоднего

договора.

И началась на прииске обыкновенная старательская жизнь,

со всеми её однообразными буднями. Кто-то золото моет, кто-то

следит, чтобы благородный металл не уплыл в чужой карман. Ну

а казаки за порядком смотрят, чтобы, не дай бог, кто-то из стара­

телей супротив какое слово грубое не сказал или недовольство

выразил. Удел женщин — готовить еду, мыть, стирать, убирать

да на стол подавать. И этим занимаются Пелагия да Лукерья.

И всё бы ничего, со своими делами женщина справлялась

куда лучше, чем в прошлом году, да вот только заметила Пелагия

в Лушке что-то новое, необычное, увидела некоторую замкну­

тость, испуг в глазах. Поняла, что та задаёт несколько странные

вопросы. Первым делом женщина спросила, где сейчас Агафон.

В принципе всё понятно, что в том такого, когда работник ин­

тересуется тем, где приказчик прииска. Да только спросила

Лушка, а сама покраснела, глаза бегают, зрачки расширены, как

будто не доверяет Пелагии. Ответ был простым, но полностью

не удовлетворил любопытства Лукерьи. Дальше — больше. Куда

пошёл да с кем, какой дорогой, когда вернётся и какой тропой.

Насторожилась Пелагия, но вида не подала, просто решила при­

смотреться к подруге повнимательнее, проследить, что задумала.

Как-то раз вечером заметила, что Лушка слишком часто бегает

к Ченке, о чем-то перешёптывается. Да и сама Ченка стала чернее

ночи, замкнулась, сгорбилась, как будто похоронила дорогого

человека. Нет в ней прежней словоохотности, отвечает одно­

сложно — «да», «нет» и глаза прячет. Чувствует Пелагия, что

что-то затевается, а что — понять не может. Решила проследить

и дождалась-таки момента.

Это случилось на седьмой день после того, как на прииск со

второй партией старателей пришла Луша. Заметила Пелагия,

292

ТАЙНА 0 3 6 Р А кучум

что её подруженька за день до этого поздним вечером куда-то

исчезла. Может, куда к мужику какому убежала, эка невидаль!

Радоваться бы за Лукерью, да женскую душу червинка точит,

не может быть такого, чтобы она не сказала, с кем дело имеет.

Так уж заведено у женщин, поделиться с своими чувствами,

переживаниями и успехами на любовном фронте. Ан нет, тут

не так всё получается. Молчит Лушка, и это ещё больше за­

водит Пелагию. На вторую ночь подготовилась и выследила,

куда подруга побежала: в избу к Ченке! Вот те новость! Летом,

когда тепло, обычно бабы в тайгу бегут, на условленное место,

стараются схорониться где-то в чаще, у берега озера. А тут — на

тебе, непонятные поступки.

Ещё больше Пелагию любопытство заело: к кому? Притаи­

лась за конюшней, ждёт, когда совсем стемнеет, чтобы подойти

к жилью Ченки да в окошечко посмотреть, что там происходит.

А из окна свет льётся... Дождалась положенного времени, только

хотела полюбопытствовать, а тут дверь сама скрипнула, от­

крылась. На улицу выходят обе: Ченка и Лушка, по сторонам

озираются. Сразу видно, посторонних глаз опасаются. Постояли

немного, торопливо пошли к берегу озера. Пелагия за ними,

сняла с ног обувку, босиком по земле тихо ступает.

Идут Ченка и Лукерья в темноте впереди, Пелагия следом.

Спустились к берегу, к лодкам. «Эх, — думает Пелагия. — Сей­

час сядут в лодку, уплывут! Ченка, чертовка, какая ей разница,