Тайна перламутрового дракона

Хедин притянул ее к себе. Убрал заколку, отвел с лица рассыпавшиеся волосы, принялся осторожно, старательно неспешно целовать. Уж чего он не хотел — так это напугать своим напором любимую, сделать ей больно, вынудить хоть на одну секунду пожалеть, что она ему доверилась. Давно дал себе слово быть в такой момент предельно терпеливым. Ане-то еще только предстояло познать близость с мужчиной, а у Хедина вдруг взмокли ладони, чего не случалось даже перед самым опасным заданием.

Не было на нем еще такой ответственности. На границе-то что за девки? Кто подзаработать, кто просто — удовольствия ради. А тут — самая нежная, самая ранимая, самая доверчивая, самая нужная на свете! Обидеть ее — все равно что второй руки лишиться — тогда уж точно никуда не деться от своей никчемности. А тут еще увечье, не позволяющее нормально приласкать свою девочку.

Энда подери эти шутки Создателей!

— Хедин!.. — выдохнула Ана, тоже не слишком уверенно гладя его по спине. — А тебе… можно?.. Эйнард разрешил?

Хедин негромко фыркнул.

— Только у него я и не спрашивал, что мне делать с женой в постели.

Ана тряхнула головой и посмотрела ему в глаза.

— А без бахвальства? — серьезно спросила она. — Я понимаю, тебе по уставу не положено без победы поутру из дома выходить, но, если рана откроется, будет еще хуже.

— Надо перечитать устав, — он скользнул губами ей за ухо. — Вдруг там еще какие примечательные законы есть, а я ни в зуб ногой?

— Хед! — возмутилась Ана его пренебрежением к собственному здоровью, но он уже вдохнул ее запах — будоражащий и опьяняющий, впился губами в нежную шею, обхватил рукой за талию, вжимая Ану в себя, и она сдавленно охнула, почувствовав его желание. Богини, неужели сегодня?.. Неужели наконец-то?..

— Хед…

Ох, от его поцелуев земля уходила из-под ног, а кожа становилась горячей и непривычно чувствительной. Словно стонала, прося новой ласки, и руки сами потянулись к завязкам на платье.

— Только не бойся! — раздался возле уха глухой шепот. — Я не обижу! Все для тебя сделаю!..

Ана забыла о благоразумии. Слишком хотелось…

Хедин!.. Мечта всех девчонок! Ее мечта! Ее любовь! Ее муж! Да разве можно перед ним устоять? Разве можно?..

— Хед!..

Где-то на улице раздался звон колокола, отсчитывающего каждый третий час, но Ана потеряла счет времени. Сегодня оно принадлежало любимому, и значение имело только его дыхание, только его сердце, только его желание.

Их общее желание…

— Подожди!.. Ради Ойры!.. — в голосе Хедина скользнуло отчаяние: ему никак не удавалось справиться одной рукой с застежками на парадной рубахе. Верхнюю переклинило, и Хедин с такой силой дернул полу, что едва не разорвал ворот.

Ана пылко приникла губами к его губам. Сжала на мгновение мужнины пальцы, потом отвела руку в сторону и сама взялась за застежку. Продавила, подцепила, с трудом заставляя пальцы не дрожать, потому что Хедин тут же откликнулся на ее ласку, целуя так, что Ана собственное имя забывала, не то что какие-то…

— Отвлекаешь! — наконец притворно-сердито оттолкнула она его, как будто не сама начала целоваться. Скользнула расплывающимся взглядом по ненавистной застежке, мысленно обещая сжечь эту рубаху, если та испортит колдовство сегодняшней ночи, и наконец нашла причину проблемы. Просто нитка попала в заклепку, и Ана аккуратно вытащила ее, предоставив мужу сделать все остальное.

Хедин избавился от рубахи так, как будто прочитал в Аниных глазах угрозу, и она наконец прижалась к его обнаженной груди, прошлась пальцами по широкой спине, задышала чаще от открывшейся ладоням обжигающей бархатистости.

— Мне сейчас завидуют все девчонки Армелона, — вдохновленно прошептала она. Хедин усмехнулся.

— Мне сам Энда завидует! — отозвался он. — Только это его проблемы. Я тебя никому не отдам!

— Нужна? — подняла на него глаза Ана. И Хедин выдохнул, не скрывая:

— Больше жизни!..

Кажется, после этого все разумные мысли пропали окончательно. Ана прильнула, отдалась, стараясь еще осторожничать, но когда горячая ладонь заскользила по ее телу, гладя, сжимая, лаская, не осталось и этих страхов. Только все разрастающееся напряжение и желание, чтобы Хедин не останавливался. Чтобы показал ей, чтобы научил ее, чтобы дал ей то, в чем она сейчас так нуждалась. До исступления. До неудержимых стонов. До средоточия всего мира в его пальцах, его губах, его движениях. Богини милосердные, Ана и подумать не могла!.. Так горячо, так правильно!.. Так желанно!..

И только самого главного, самого долгожданного, до слез необходимого…

— Хед!..

— Девочка моя!..

Ана замотала головой, ничего не желая знать. Обхватила его за плечи, притянула к себе.

— Мой!..

Хедин понял ее. Обдал неровным дыханием, впился в губы, стиснул бедро, обжег…

Богини!..