Тайна привратников

Я нередко замечала, что ходьба помогает думать. Всё равно что смотреть в окно поезда – отчего-то движение позволяет мозгу расслабиться, и проблемы, казавшиеся раньше такими сложными, внезапно обретают решение. Маленькие серые клеточки, как выразился бы Пуаро, начинают работать.

На лицах встречных туристов словно бы проступали слова и фразы…

Пытались запугать… Кто? Зачем?

Проходит ли под провалом тоннель Гильдии?

Связано ли это всё с убийством в музее?

Последний вопрос сначала казался притянутым за уши. Но чем больше я раздумывала над ним, тем более вероятным мне представлялось, что это так. В конце концов, незнакомка, велевшая мне прекратить расследование, должно быть, следила за мной уже некоторое время. Значит, она наверняка знала, что я расследую дело Британского музея.

Два этих факта, вместе взятых, порождали третий: попросту говоря, я влипла во что-то серьёзное. Впервые за шесть недель у меня появилось настоящее достойное расследование.

Наконец я купила у одного из выстроившихся вдоль всего Саут-Банка прилавков горячий шоколад и побрела обратно к Вестминстерскому мосту, чтобы сесть там на автобус до Сент-Риджиса. Если повезёт, ещё успею к уроку географии.

Вернуться в школу оказалось не так легко, как выбраться оттуда. Процесс включал в себя необходимость прятаться от учителя физкультуры, подползать под сеткой забора и продираться через кустарник.

На моё счастье, Лиам с Брианной проделали восхитительную работу и убедили учителей, что мне до того худо, что прямо-таки необходимо было уйти домой. Если честно, я вообще с трудом убедила учителя географии, что мой живот в норме, меня не тошнит и я могу присутствовать на занятиях.

Географию я просидела, выслушивая и без того известные мне факты про тектонические плиты и дрейф континентов. Зато потом, во время ланча в столовой, которую в Сент-Риджисе называют обеденным залом, чтобы потешить снобизм родителей, я наконец рассказала Лиаму и Брианне, что случилось в Саут-Банке.

Лиам очень разволновался.

– Агата, пожалуйста, не рискуй больше! – только и твердил он. – Тебе лучше прекратить своё расследование.

А вот Брианна сказала:

– Раз они стали её запугивать, значит, она напала на след.

Я благодарно улыбнулась, но Лиам встревожился ещё сильнее.

– Вот именно! Она напала на след, и те, кто убил сотрудника музея, могут теперь прийти и за ней!

– Ой, я и не думала, что жизни Агаты может грозить опасность, – спохватилась Брианна.

Я вздохнула.

– Может, хватит говорить обо мне так, как будто меня здесь нет! Я тут, с вами и вполне способна принимать решения сама за себя.

– Что, серьёзно? – усомнился Лиам. – Вспомни, что с тобой случилось.

Я гоняла ложкой комки в заварном креме.

– Со мной всё в порядке! Прекрати нервничать по пустякам!

Я покосилась на Лиама. Глаза у него стали огромными от тревоги, так что я ободряюще добавила:

– Я буду очень-очень осторожна.

– Обещаешь?

– Обещаю!

Во второй половине дня у нас была история (которую люблю я), программирование (которое любит Лиам) и бальные танцы (которые вообще никто не любит).

К концу дня я вымоталась как собака. Перетащив своё усталое тело через порог, я услышала, что папа возится на кухне – сегодня он вернулся рано. Я подошла поздороваться.

– Привет, пап!

– Привет, солнышко! – улыбнулся он, заваривая себе чай.

Что-то в его поведении меня всё ещё настораживало – слишком он был бодрый.

Идти спать пока было рано, но папа уже переоделся в халат и пижаму, а ноги сунул в флисовые шлёпанцы, которые я подарила ему на прошлое Рождество. Страхолюдный двубортный пиджак, судя по всему, снова был выгулян в люди – и теперь висел на спинке кухонного стула. Я видела красную полоску кожи на папином загривке – в том месте, где ему натёрла колючая шерстяная ткань. Даже он не может долго носить этот ужас.

– Выпьешь чего-нибудь горяченького? – спросил папа. – Вид у тебя усталый.

Я засмеялась.

– Ну, теперь, конечно, я сразу взбодрилась.

– Ты ведь поняла меня.

Папа улыбнулся, шагнул ко мне и сгрёб меня в медвежьи объятия. Он был в превосходном расположении духа. Я высвободилась и озадаченно посмотрела ему в глаза. Совершенно не могла понять, что у него на уме.

– Да, мне, если можно, горячего шоколада.

– Я добавлю молока. Я купил к чаю пару пицц.

Усевшись за стол, я посмотрела, как он суетится. Он даже что-то мурлыкал себе под нос.

– Пап? – Он повернулся и, склонив голову набок, посмотрел мне в глаза. – Почему ты сегодня опять так рано с работы? И зачем постоянно носишь этот костюм?

– Взял пару отгулов. К тому же у меня была та встреча, помнишь, по поводу орхидей?

– Да, ты говорил. Но с каких это пор садовники наряжаются в костюмы для визита к другим садоводам? Да, и, кажется, эта встреча была вчера.

Папа явно смутился и захлопотал с новой силой – поставил греться кастрюльку с молоком, выставил в духовке нужную температуру для пиццы. А потом выпрямился, расправив плечи, точно собирался с духом, чтобы сообщить мне что-то плохое. В руках он вертел чайное полотенце.