Тайна семи звезд

— А на иконе наоборот. Образ создается по принципу от темного к светлому. Для лика сначала делается темный фон, а потом в нужных местах он высветляется. Благодаря такой технике изображение приобретает глубину, становится как бы рельефным.

И дальше начал терпеливо объяснять ученику, как приготовлять краски для иконы. Володя привык пользоваться готовыми красками. А здесь нужно брать камень и дробить его пестиком в ступе, пока он не превратится в порошок. Потом пигмент растирается на каменной доске, собирается в емкость, смешивается с приготовленным желтком и колеруется, то есть доводится до нужного оттенка, в специальных глиняных или стеклянных баночках.

Техника извлечения желтка из яйца тоже поначалу казалась непростой. Сначала надо было разбить яйцо на тупом конце, сделать широкое отверстие и через него вылить весь белок, не повредив желтка. Потом аккуратно переместить желток из скорлупы на ладонь, но так, чтобы не лопнула его пленка. Перекатывая желток с одной руки на другую и при этом поочередно вытирая руки, нужно освободить желток от остатков белка. И только после этого выливать его в специально приготовленную баночку, где он смешивается с белым вином и процеживается через марлю.

Когда необходимое количество краски было приготовлено, Володя стал переносить основные контуры будущего изображения на поверхность иконной доски. А затем под руководством отца Платона раскрашивать этот рисунок, нанося один за другим слои краски там, где указывал мастер.

Сам же отец Платон работал над большой иконой «Спас Златые власы». Эта икона стояла у него на мольберте. В качестве образца он использовал известную икону тринадцатого века из Успенского собора Московского Кремля, однако от оригинала отошел довольно далеко.

После того как был сделан рисунок, отец Платон начал золочение фона. Происходило это так: он доставал из шкафа маленькие книжечки с тонким сусальным золотом, вынимал из них золотые квадратики и специальной лапкой, изготовленной из беличьего хвоста, наклеивал квадратики на поверхность иконы. При этом он задерживал дыхание, так как золото было настолько легким и тонким, что могло улететь или рассыпаться от неосторожного дуновения. После того, как листы ложились плотным слоем на поверхность, он полировал их агатовым зубом.

Потом началась работа над ликом Спасителя. Поначалу лик выглядел как будто бы достаточно схематично. Но с каждым мазком кисти отца Платона к нему что-то прибавлялось, образ как будто все больше и больше наполнялся жизнью. Щеки сначала казались слишком бледными, но вот отец Платон берет киноварь и тонким слоем покрывает их — на лице Христа появляется румянец, оно оживает, очеловечивается. Взгляд был как будто отстраненным, но вот — несколько мазков той же киноварью возле темно-коричневых зрачков, и взор становится огненным.

Володе было очень интересно наблюдать за тем, как на его глазах рождается шедевр. Он часто отходил от своего Пантелеимона и подолгу смотрел, как отец Платон орудует кистью, доводя до совершенства своего Спаса.

Но иногда и сам художник замирал перед образом и в течение десяти-пятнадцати минут молча смотрел на него, скрестив руки. В такие минуты он становился настолько сосредоточенным, что, казалось, не замечал ничего вокруг себя. А его глубоко посаженные глаза казались еще более глубокими.

Когда лик был готов, началось золочение волос Спасителя. Оказалось, что для этого используется чесночное сусло — клеевой состав из томленого чеснока. Сначала нужно было большой мягкой кистью слегка припорошить охрой поверхность, чтобы ее обезжирить. Потом чесночным суслом были нанесены тонкие линии волос. Затем поверх них было наклеено то же самое листовое золото, которым покрывался фон иконы. Но если там оно наклеивалось как сплошной золотой покров, то здесь прилипало только к тем местам, которые были прочерчены чесночным суслом. Получились длинные волнистые золотые пряди.

Володя никогда до сих пор ничего подобного не видел. Ему казалось, что он присутствует не просто при создании художественного произведения, но при совершении какого-то таинства. Как будущего художника его, конечно, интересовала техническая сторона процесса, и он старался запомнить каждую деталь. Но еще больше его поражало то, что создание иконы превращалось у отца Платона в священнодействие.

* * *

Каждое утро и каждый вечер Володя ходил на монастырские службы, а все остальное время проводил у отца Платона в мастерской.

По вечерам к иконописцу приходили посетители: монахи, послушники, паломники. Как правило, не больше двух-трех человек. Володе было разрешено участвовать в этих вечерних посиделках. Все, что он слышал из уст мастера, он впитывал, как губка.

В мастерской не было электрического освещения, поэтому вечерние беседы велись при свечах. Самовар отец Платон растапливал самостоятельно и время от времени подбрасывал в него щепки. Чай был горячий, ароматный.