Тайна семи звезд

Иеросхимонах Антоний (Булатович) после возвращения с фронта поселился в имении своей матери в селе Луцыковка Харьковской области. Обиженный тем, что Поместный Собор не рассмотрел по существу дело имяславцев, 8 ноября 1918 года он направил Патриарху и Синоду заявление, в котором сообщил о своем «отложении от всякого духовного общения» с церковной властью «впредь до разбора дела по существу Священным Собором». Спустя год, в ночь с 5 на 6 декабря 1919 года, он был убит грабителями.

* * *

На этом история имяславия могла бы закончиться. Но в 20-е годы начинается ее новый виток. Теперь уже в Москве, где имяславие получает мощную поддержку в лице известного богослова священника Павла Флоренского и философа Алексея Лосева.

Флоренский внимательно следил за спорами, однако в период споров не выражал публично свою позицию. В имяславии его интересовала не столько практическая сторона и даже не столько богословская, сколько философская. Отталкиваясь от идей имяславцев, он начал разрабатывать философию имени, ставшую синтезом античной философии, святоотеческого богословия и лингвистики.

Этой же тематикой параллельно занимался Лосев. Вокруг него сформировался кружок богословов и философов, поставивший своей целью ознакомить церковные круги с имяславием и разработать формулировки об имени Божием, которые могли быть приняты Поместным Собором. Деятельность кружка продолжалась до 1925 года, когда начались аресты его членов. Под влиянием одного из вождей имяславия, архимандрита Давида (Мухранова), Лосев даже принял монашество.

Одним из членов лосевского кружка был Михаил Новоселов. В молодости он увлекался толстовством, однако к концу XIX века разошелся с Толстым и стал на православные позиции. С самого начала имяславских споров он активно поддерживал имяславцев. В 20-е годы Новоселов ушел в подполье, в 28-м году был арестован.

Массовые аресты духовенства и монашествующих не оставили в стороне и последнее прибежище имяславцев — горы Кавказа. До начала 30-х годов одним из крупных имяславских центров был поселок Псху в 80 км от Сухуми: именно туда в 1913 году перебралась значительная часть вывезенных с Афона имяславцев. К 1930 году в поселке и прилегающей к нему долине находилось не менее ста монахов, двенадцать священников, восемь молитвенных домов. Кельи были разбросаны по всей долине. Однако в 30-м году монахов выгнали оттуда. По свидетельствам очевидцев, «отшельники, их было наверное сто человек, шли с пением псалмов и благодарили Бога. Старики по дороге умирали. Пригнали в Сухумскую тюрьму, из нее погнали в Тбилиси». Часть арестованных расстреляли, других приговорили к различным срокам тюремного заключения.

После массовых арестов начала 30-х годов оставшиеся в живых имяславцы окончательно ушли в подполье. В конце 30-х погибли представители «ученого имяславия»; 8 декабря 1937 года, после четырех лет лагерей, расстрелян священник Павел Флоренский, а 17 января 1938 года к расстрелу приговорен Новоселов. 62 года спустя, на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 2000 года, Новоселов будет причислен к лику святых.

Из активных деятелей «московского кружка» имяславцев к концу 1930-х годов на свободе оставался только Лосев, выпущенный из лагеря досрочно, в 1933 году. Вся его последующая долгая жизнь покрыта непроницаемой завесой тайны: вплоть до своей смерти полвека спустя он будет делать карьеру академического ученого, напишет многотомное исследование по античной эстетике. При этом останется загадкой, в какой степени и каким образом он сохранял монашеские обеты и почитание имени Божия.

* * *

К числу тех, кто сочувствовал имяславскому учению, принадлежал и архимандрит Софроний (Сахаров), автор книги «Старец Силуан», доживший до 1993 года.

В своей книге он говорит, что преподобный Силуан, живший на Афоне во время имяславских споров, предпочитал не участвовать в них: «Нося в сердце своем сладчайшее Имя Христа постоянно, так как молитва Иисусова никогда не прекращала в нем своего действия, он, однако, удалялся от всякого спора о природе этого Имени. Он знал, что через молитву Иисусову приходит в сердце благодать Святого Духа, что призывание Божественного Имени Иисуса освящает всего человека, попаляя в нем страсти, но от догматической интерпретации переживаемого им опыта он уклонялся, боясь „ошибиться в мысленном рассуждении“. Таких ошибок было сделано немало и той и другой стороной, прежде чем было найдено правильное догматическое понимание».