Тайна «Школы Приквиллоу»

И без того высокие и стройные, они выглядели ещё более тощими, благодаря безразмерным полинялым сюртукам чёрного цвета. Душечка Роберта села прямее и слегка поправила причёску.

– Простите, мадам, – сказал юноша с рыжими напомаженными волосами, почтительно кланяясь Крепышке Элис. – Правильно ли я полагаю, что вы – миссис Плакетт, директриса пансиона Святой Этельдреды для благородных девиц? Не представите ли нас своим очаровательным воспитанницам?

Крепышка Элис опомнилась, возвращаясь к обязанностям миссис Плакетт.

– И как же вас зовут, молодые люди?

Говоривший поклонился.

– Мы студенты Бартонского богословского колледжа. Мое имя – Альберт Блай. Я родом из Нортумберленда. А это мой друг из Кембриджа, Чарльз Брингхерст по прозванию Загробный Чарли.

– В самом деле? – Крепышка Элис смерила взглядом нового знакомого из Кембриджа.

Тёмные волосы юноши, разделённые пробором до самой середины темени, были длиннее, чем позволяла мода. Весь он состоял из углов, коленей и торчащих костей, щеголял длинным римским носом и глубоко запавшими щеками.

– За что же вы наградили друга таким прозвищем?

Мистер Альберт Блай, который и без того, казалось, был неспособен удержаться от улыбки, просиял ещё сильнее.

– Его проповеди о пути души после смерти совершенно не поддаются описанию. Своими траурными речами он побуждал сильных мужчин проливать слёзы над почившими матерями их жён. Мы подозреваем, что Чарли чересчур уж любит смерть, но ведь именно ей он обязан своим успехом.

– Зря вы насмехаетесь! – заявила Мрачная Элинор. – Будущий проповедник и должен весьма чувствительно относится к вопросам бренности бытия.

Загробный Чарли так и уставился на Элинор, а затем низко ей поклонился. Прикрыв китайским веером улыбку, Крепышка Элис представила молодых людей барышням.

– Сам-то я больше люблю свадьбы и крестины, – сообщил Душечке Роберте мистер Блай.

Крепышка Элис вдруг поняла, что роль дамы шестидесяти двух лет ей весьма по душе.

– Я бы сказала, вы слишком молоды, чтобы напутствовать молодожёнов, – усомнилась она.

– Но пастору, получившему прекрасное образование, отсутствие опыта отнюдь не мешает проповедовать, – жизнерадостно отозвался мистер Блай. – Иначе к чему все эти уроки слова божьего?

Беседа завязалась. Крепышка Элис только порадовалась возможности отвлечься. Смешливый малый, Альберт Блай, по всем признакам, был очарован Душечкой Робертой, чьи щёки ещё никогда так не пламенели, а улыбка не сияла столь ярко, как теперь, в свете ламп приходской залы.

Мистер Чарльз Брингхерст как-то ухитрился незаметно втиснуть стул и усесться между Душечкой Робертой и Мрачной Элинор. Вместе с последней он вскоре пустился в длинные рассуждения на темы, представляющие болезненный интерес лишь для этих двоих.

Рябая Луиза, увидев, как преобразились подруги в присутствии юных джентльменов, только закатила глаза. Потом отыскала взглядом Глупышку Марту и нахмурилась: та застенчиво улыбалась Генри Баттсу.

Невозмутимая Китти сочла представление забавным, однако богословы не сумели отвлечь её внимание от затруднительного положения, в котором оказались юные леди. Главную проблему представлял констебль Квилл. Кровожадную ищейку не смогли сдержать даже чарующие зелёные глаза Мэри-Джейн. К чему приведёт вокальный номер Элис? К разоблачению и краху? Где-то в этой зале, среди друзей и знакомых, вполне может скрываться убийца, и он всё ещё хочет добраться до миссис Плакетт. Однако Элис спокойно сидела и серьёзно беседовала с двумя студентами. Похоже, она отлично справлялась со своей ролью. Китти решила ненадолго сделать паузу и оставить подругу.

– С вашего позволения, девушки. – Китти встала и отодвинула стул. – Хочу немного пройтись. Скоро вернусь. – И улизнула, пока никто не успел поинтересоваться её намерениями, надеясь, что приняла достаточно целеустремлённый вид, хоть пойти ей было совершенно некуда.

Возможно, стоит посетить умывальную комнату? Или отправиться на кухню и предложить помощь? Ох, нет. Того и гляди, туда принесёт пустые бокалы Аманда Барнс. Китти взглядом поискала Мэри-Джейн и увидела, как та шепчет что-то констеблю на ухо. Что говорит эта возмутительная особа?

За гомоном торжества послышался свисток поезда, донёсшийся откуда-то со станции у подножия холма. Ух, этот проныра-кассир! Когда-нибудь, торжественно поклялась себе Китти, они купят семь билетов на поезд и покинут крохотный городишко с его чрезвычайно дотошными жителями, где все знают друг друга в лицо и знают, кто чем дышит. По жестокой иронии судьбы убийца здесь сумел остаться безнаказанным, а невинные, которые просто пытались скрыть его злодеяние, сухими из воды выйти не смогут. Нигде в мире нет правосудия, по крайней мере в Или – точно.

Манящая песня свистка паровоза позвала Китти в дальние края, в гавани, откуда качающиеся на волнах суда увезут сестринство пансиона Святой Этельдреды в места, где девочки мечтали побывать, – в Париж, Калькутту и даже Америку.