Тайна «Школы Приквиллоу»

Китти подошла к пейзажу на стене, притворяясь, будто хочет рассмотреть его поближе. Гвоздём вечера должен был стать не только концерт. Прихожане во имя культурного обогащения всего города устроили выставку образцов собственного рукоделия, художественных этюдов и акварелей. Миссис Рамси твёрдо верила в несокрушимую силу просвещения и нехватку последней в Или. Китти так задумалась, что едва видела висящий прямо перед ней рисунок углём. Разве что отметила – их Элинор могла бы написать много, много лучше. Это была панорама собора, изображённого со стороны прелестного парка, что раскинулся с юга от него.

Китти прошествовала к следующему этюду. Он представлял собор под другим углом. Храм вышел кривоватым, зато словно залитым утренним светом. Китти подавила зевок и пожалела, что не может как следует потянуться. Повернувшись, она увидела, как Роберта и неунывающий мистер Блай проследовали к столу с пуншем. А затем, как ни странно, и Мрачная Элинор с Загробным Чарли отправились угоститься клубникой. Рябая Луиза, прямая как шомпол, осталась с недовольным видом сидеть за столом, а Крепышка Элис смеялась, прикрываясь веером.

С другого конца залы неровной походкой адмирал Локвуд медленно, но верно прокладывал себе путь сквозь толпу приглашённых к столику, как он полагал, принадлежащему миссис Констанс Плакетт. В руке он держал бокал с пуншем, и Китти подумала, что какая-то часть содержимого сего бокала непременно запачкает безукоризненные полы Патриции Рамси. Отнюдь! Адмирал благополучно добрался до столика, поставил свою ношу и уселся рядом с Крепышкой Элис. Та поприветствовала восьмидесятилетнего ухажера. Нужно бросаться на выручку подруге, Китти это понимала, однако она так устала! Сегодня вечером у неё на шее, словно камень, висел тяжкий груз: необходимость защищать подруг и ужасная тайна. Вера в собственные силы таяла на глазах, как распускается чулок, впопыхах связанный Мрачной Элинор.

«Эх ты! – попеняла себе Китти. – Приободрись и продолжай в прежнем духе. Иначе отправишься к отцу».

Элис, похоже, неплохо управлялась с адмиралом. Тот что-то говорил и оживлённо жестикулировал. Китти подозревала, что Элис питает к старому моряку симпатию. Возможно, лучшей помощью будет держаться поодаль у стены, следя за всем, что может нанести подруге вред. Публика бродила туда-сюда, загораживая Китти вид на столик, отчего она разволновалась и двинулась вперёд в поисках лучшей точки обзора.

На помост вышли преподобный и миссис Рамси. Публика встретила их вежливыми аплодисментами.

– Леди и джентльмены! – раскатисто провозгласил викарий. – Молодые люди и те, что молоды душой! Благодарю, что украсили приём своим присутствием. С удовольствием представлю программу концерта, но сначала хочу выразить благодарность тем из вас, без кого этот вечер не состоялся бы. Моя драгоценная преданная супруга, миссис Рамси…

Китти снова повернулась к стене и заставила себя посмотреть на следующую картину – та была словно написана какими-то размытыми пятнами. На синем фоне возвышались коричневые колонны. Ох, нет. Ещё один?

– Изображение собора. Оригинально, не правда ли? – Негромкий голос раздался прямо возле уха Китти, и она едва ли не подпрыгнула от испуга.

– Ах!

Говорившим оказался юноша из аптеки. Тот самый, что проехал мимо пансиона и застал Китти в поношенном домашнем платье. Она с досадой вспомнила, как трусливо себя тогда повела. Теперь укрыться было негде.

Этим вечером молодой человек красовался в тёмно-синем фраке с жилетом и белоснежном шейном платке. Каштановые кудри сияли в свете ламп. Чуть заметно улыбаясь, он пристально рассматривал сомнительный образчик живописи.

– Вы подкрались и напугали меня! – Китти понизила голос до шёпота.

– Тс-с, – прижал юноша палец к губам. Китти вынужденно подвинулась ближе, чтобы расслышать. – Благочестивый викарий всё ещё произносит речь. Я же подошёл всего лишь полюбоваться шедевром.

Он истово устремил взгляд на картину, однако глаза его еле заметно светились озорством. Кажется… Или нет? Каким-то образом выходило, что молодой человек смотрит и на пейзаж, и на Китти. Та снова отметила цвет его кожи – более загорелый, чем у любого жителя Или в это время года, – и акцент, который не сумела до конца распознать. Однако и оставить последнее слово за незнакомцем Китти тоже не могла.

– Вот уж и в самом деле шедевр!

– Вы так не считаете?

Пара пожилых леди, сидящих поблизости, обернулась и наградила их суровым взглядом. Китти прикрыла рот ладонью.

На заднем фоне продолжал заунывно вещать викарий:

– …а также миссис Ливонию Баттс за щедрое пожертвование своего отмеченного высокими наградами масла, столь изобретательно облечённого в форму резвящихся окороков… простите, резвящихся ягнят!

Юноша придвинулся к Китти ещё ближе и указал на картину: