Тайна Симеона Метафраста

– Неизвестно. Нам неизвестно, – подчеркнул Монтегрифо. – Вполне возможно, что Франц нашёл что-то ещё, относящееся к вопросу. Или рассчитывает найти.

– Угу… А скажите?…

– Всё. Теперь иди. Устал я.

Спорить с человеком, которого сам несколько часов назад спасал от неминуемой смерти, капитан-лейтенант не стал.

– Ладно. Давайте код к расшифровке дневников, и вы избавитесь от нашего внимания, по крайней мере, до завтра.

Через несколько минут он стоял на улице, разглядывая узкую полоску бумаги с рядом значков. Как этим пользоваться, было решительно неясно.

Купе было четырёхместным, и капитан-лейтенант поморщился:

– Будет кто-то посторонний. Не поговоришь…

– Не будет, – усмехнулся Алекс и торжественно выложил на стол четыре билета. – Я бессовестно воспользовался служебным положением твоих здешних коллег и взял купе целиком.

– Хорошо. Тогда предлагаю обсудить, что ждёт нас в Кракове.

– Не пойдёт, – Верещагин душераздирающе зевнул. – Мы сейчас поспим пару часов, потом пообедаем, а вот тогда уже будем обсуждать планы.

– Умыслы и уловки, – пробормотал инспектор Никонов, тоже зевая. – Чур, моя полка верхняя. Кто-нибудь знает, во сколько мы прибываем в Краков?

– В пять утра, – злорадно сообщил Кулиджанов, но инспектор его уже не слышал.

Софья раскрыла удостоверение и прочла вслух:

– Барбара Вишневская, внештатный корреспондент. Журнал «Город и Усадьба», московская редакция. Пойдёт?

– Наверное, – ответила Барбара неуверенно. – Дайте мне хоть пару номеров этого издания, посмотреть, в каком стиле они берут интервью.

– В восхвалительном, – фыркнула Катя, подавая ей стопку журналов. – Типичный глянец, ещё чуть-чуть сахара, и будет сироп.

– Скажи лучше, ты о Скавронском почитала? – требовательно спросил Стас. – Вдруг помимо придуманных вопросов что-то всплывёт?

– Что-то мне уже не очень хочется туда идти, – Барбара невольно поёжилась. – Макс, ты будешь стоять у меня за спиной!

– Непременно, пани!

– Ладно, не будем тянуть кота за усы. На какое время с ним договаривались?

– На четыре, – ответила Софья, взглянув на часы. – Как раз успеете пообедать, Меланья щи крапивные сварила и пирог с рыбой испекла.

– У-у-у! – взвыли близнецы и помчались мыть руки.

Жил бывший главный режиссёр театра драмы и комедии Альфред Скавронский на Тверском бульваре, занимая целиком верхний этаж трёхэтажного дома в глубине двора. Ровно без пяти четыре Макс покрутил шпенёк старинного дверного звонка и прислушался. В квартире было тихо.

– Звонок не работает? – предположил он.

– Подожди минуту и дёрни ещё раз. Думаю, просто дверь такая, что ничего не слышно.

Честно досчитав до шестидесяти, молодой человек снова протянул руку к шпеньку, но в этот момент дверь бесшумно распахнулась, и он почти ухватил за нос девушку в голубом платье и белом фартуке горничной.

– Ой! – сказали оба одновременно, и рассмеялись.

– Извините, – опомнился Макс. – Мы из журнала «Город и Усадьба», к господину Скавронскому.

– Проходите, – горничная присела в книксене. – Альфред Германович ждёт вас.

Да, корреспондента из популярного журнала явно ждали, это было сразу понятно по поставленной мизансцене.

Режиссёр сидел в кабинете, на фоне книжных полок, где матово поблёскивали корешки толстых томов, на необъятном столе перед ним были в художественном беспорядке разложены тетрадки ролей, раскрытые книги, листы бумаги с записями.

Навстречу Барбаре он поднялся, распахнув руки, и красиво поставленным баритоном сказал:

– Прошу, прошу! Присаживайтесь!

«И голос красивый, и сам хорош невозможно, – думала Барбара, устраиваясь в кожаном кресле и доставая блокнот с вопросами и записывающий амулет. – Интересно, волосы он подкрашивает? Очень уж красивого цвета седина, прямо серебро и снег…»

Скавронский ей заранее не нравился.

Надо сказать, что список вопросов они соединёнными усилиями составили довольно хитрый: с одной стороны, нужно было не насторожить дичь, поэтому Барбара спрашивала его о творческом пути, любимых пьесах и о планах. С другой – не следовало забывать о главной цели, а именно, выяснении, причастен ли Альфред Германович к загадочным происшествиям в покинутой им труппе.

Растянулась беседа на два с лишним часа, и вывалились наши «журналисты» из квартиры режиссёра Скавронского несколько ошалевшие.

Макс покрутил головой, даже встряхнул ею, чтобы избавиться от красивого баритона, всё ещё звучащего в ушах.

– Знаешь, – сказал он, – второй раз в жизни видел человека, настолько влюблённого в себя.

– Почему второй? – механически переспросила Барбара.

Напряжение постепенно её отпускало, и она прикидывала, не забыла ли что-нибудь спросить.

– Первым был мой дед, великий друид, – ответил Макс со злостью в голосе. – Правда, он больше всего любил себя в роли великого учителя.

– Ну, а этому больше по душе роль великого и не полностью оценённого постановщика, – пожала плечами его напарница. – Идём-ка скорее домой, надо всё это расшифровать, сверить с записью на кристалл и вычистить лишнее.

– Не-е, ничего вычищать мы не будем! Потому что, как справедливо говорит наш дорогой шеф, детектив Алексей Верещагин, Тёмный прячется в деталях…