Тайна трех четвертей

– Нет, все гораздо хуже, – сказала Айви. – Она обманывала его в каждодневной жизни. Мама невероятно умна, вы же знаете. Отлично организованна, хитроумна и способна на многое. Она склонна считать, что все должно быть, как она хочет. При таком отношении препятствия на ее пути часто попросту исчезают. Точнее, я бы сказала, что так стало после смерти папы. Он мог волноваться из-за мелочей и постоянно повторял, что им не следует делать то или это, потому что у них не получится – покинуть Комбингэм-холл, к примеру, чтобы устроить собственный дом. Мама хотела, а папа нет, и она делала вид, что согласна с ним. Но знала, что у нее все прекрасно получилось бы, если бы ей представился шанс, и эта мысль постоянно ее мучила. Ей бы следовало сказать ему, что нельзя быть таким глупым, вместо того чтобы потворствовать его робкому отношению к жизни. Я полагаю, его смерть стала для мамы облегчением.

– Она говорила о том, что испытала облегчение?

– Боже мой, нет. Она бы скорее умерла, чем призналась. Она действительно невероятно умна. Мама получает огромное удовольствие от того, что стала за все отвечать и может принимать собственные решения после смерти папы – однако ни разу не сказала: «Какое облегчение, я теперь свободна!» – как поступили бы многие на ее месте. Нет, подобных слов мама никогда не произнесла бы вслух.

Айви улыбнулась.

– Да, что-то я слишком много болтаю. Так что вы хотели спросить меня про папу? Я не дала вам задать вопрос.

– После смерти вашего отца вы получали какие-то письма, якобы им написанные?

– Письма от умершего отца? Нет. Ни разу. А почему вы спрашиваете?

Пуаро покачал головой.

– Не имеет значения. Благодарю вас за то, что уделили мне время, мадемуазель. Наш разговор на многое пролил свет.

– А я думаю, очень даже имеет, – сказала Айви ему вслед, когда он направился в столовую, где его ожидал завтрак. – Сначала письма от вас, но написанные не вами, потом от моего мертвого отца, которые он просто не мог написать… Надеюсь, вы нам объясните, мсье Пуаро. Я бы хотела разобраться во всех деталях этой странной истории.

– Как и я, – сказал себе Пуаро, усаживаясь за стол и принимаясь за еду. – Очень бы хотел.

Глава 28 Неубедительное признание

Я сидел у себя в Скотленд-Ярде, разгадывая особенно сложный кроссворд, когда в дверь постучал суперинтендант.

– Прошу прощения за то, что прерываю вас, инспектор, – с улыбкой сказал он. – Но с вами хочет поговорить мисс Аннабель Тредуэй.

С тех пор как Роланд-Веревка понял, что ни Пуаро, ни Скотленд-Ярд не намерены предъявить его сыну обвинение в убийстве, суперинтендант стал образцом разумности и сдержанности.

– Я немедленно приму мисс Тредуэй, – сказал я.

Шеф ввел ее в маленькую комнату и исчез. Я бросил взгляд на стоявшую передо мной женщину и спросил себя: почему с первой минуты, как я увидел ее, она показалась мне олицетворением трагической судьбы? Казалось, все в комнате потемнело после ее появления. Но почему? Она не плакала, не была одета в траур. Меня это озадачивало.

– Добрый день, мисс Тредуэй.

– Вы инспектор Эдвард Кетчпул?

– Совершенно верно. Я полагал, мы встретимся завтра в Комбингэм-холле. И никак не ожидал, что вы приедете для встречи со мной в Лондон.

– Я хочу сделать признание, – сказала она.

– Понятно. – Я сел и предложил ей то же, однако она осталась стоять.

– Я убила своего дедушку. Я действовала в одиночку.

– В самом деле?

– Да. – Она вздернула подбородок, словно гордясь собой. – Три других человека также получили письма, в которых их обвинили в убийстве, но они не виновны. Я его убила.

– Вы хотите признаться в том, что убили Барнабаса Панди?

– Да.

– Как?

Она нахмурилась.

– Я не совсем понимаю ваш вопрос.

– Все предельно просто. Вы сказали, что убили мистера Панди. Я спрашиваю, как вы это сделали?

– Я думала, вы знаете. Он утонул в ванне.

– То есть вы хотите сказать, что его утопили вы?

– Я… да. Я его утопила.

– Но Эркюлю Пуаро вы говорили совсем другое, – сказал я.

Аннабель Тредуэй опустила глаза.

– Я сожалею.

– О чем? Об убийстве дедушки? Или о том, что солгали Пуаро? Или что лжете мне? Или обо всем сразу?

– Пожалуйста, не осложняйте все сильнее, чем это необходимо, инспектор.

– Вы только что признались в убийстве, мисс Тредуэй. На что вы надеялись: на чашку какао и одобрительное похлопывание по спине? Ваша сестра и племянница уверили Пуаро, что вы не могли убить мистера Панди и что вы трое были вместе, когда услышали, как он возмущался, что вы слишком шумите, пока Кингсбери не нашел его мертвым в ванне тридцать минут спустя.

– Должно быть, они ошиблись. Мы находились вместе в спальне Айви, но я вышла из комнаты на несколько минут. Линор и Айви, вероятно, забыли. Трудно помнить такие детали, ведь с тех пор прошло много недель.

– Понятно. А вы помните, что на вас было надето в тот день, когда вы убили своего деда?

– Что надето?

– Да. Ваша сестра Линор описала вполне определенное платье.

– Я… на мне было голубое платье с желтыми и белыми цветами.

Что ж, хотя бы это совпадало с показаниями ее сестры.

– Скажите мне, где это платье сейчас? – спросил я.