Тайна убийства Столыпина

Выяснилось, что за полторы недели до начала обсуждения законопроекта в Государственном совете председатель Совета М.Г. Акимов сообщил лидеру правых Дурново, что высшие сферы высказались за принятие законопроекта. То был намёк, что государь проект поддерживает. Дурново собрал правых, чтобы обсудить полученное известие. Явились все, в то время как на обычные собрания приходило гораздо меньше половины сенаторов. На собрании правые приняли письмо к Акимову, в котором перечислили сомнения относительно проекта. Была высказана просьба передать письмо царю.

Акимов письмо не передал.

Тогда члены Государственного совета Дурново и Трепов попросили у государя аудиенции. Надо сказать, что Трепов был очень близок к царю и пользовался особой милостью его величества.

Царь внимательно выслушал его доводы.

— Как же нам голосовать? — спросил Трепов.

Оказавшись между двух огней, с одной стороны — правыми, которых представлял Трепов, а с другой — правительством, которое возглавлял Столыпин, государь принял, как ему показалось, соломоново решение.

— Голосуйте по совести, — посоветовал он.

Столыпин вплоть до голосования статьи о куриях об этом разговоре ничего не знал, и поэтому был поражён такому отношению государя к его проекту.

А Дурново и Трепов схитрили. Вернувшись в Государственный совет, они рассказали о своей аудиенции и фразе государя голосовать по совести. Выходило, что государь выступил против проекта.

Словом, сработал “испорченный телефон”.

И тогда Столыпин сделал ход, который однажды уже с успехом применил. Правда, прежде он лишь грозился подать в отставку, а теперь не пригрозил, а ушёл.

“Это неожиданное событие, по-видимому, свершилось”, — отмечала суворинская газета “Новое время”.

А газета “Речь” блеснула ещё большей осведомлённостью. “По полученным 7 марта ночью сведениям, — писала кадетская газета, — отставка Столыпина принята. Его преемником на посту председателя Совета министров считают В.Н. Коковцова, а на посту министра внутренних дел — государственного секретаря А.А. Макарова”.

На другой день эта же газета высказалась ещё более категорично: “Отставка П.А. Столыпина и назначение В.Н. Коковцова временным председателем Совета министров суть совершившиеся факты”.

Хочу, чтобы читатель обратил внимание на тех, кто должен был сменить Столыпина. Прогнозы по этому поводу делались в марте. Но ведь именно такое назначение состоялось позже, когда случилась трагедия и освободились должности, занимаемые реформатором.

На какие мысли может навести нас сей факт?

Государю жест Столыпина не понравился. Ему не нравился любой жест, который становился ему упрёком. Разве могут подчинённые поступать так, как им заблагорассудится, не считаясь с мнением монарха?

Государь мог бы принять отставку премьера, но не принял её.

В том, что царя настраивали против неугомонного реформатора, секрета не было. При русском дворе, да и при любом другом, плелись интриги и заваривались склоки. Недоброжелатели премьера прилагали все усилия к тому, чтобы восстановить Николая II против Столыпина.

Делались наветы не только на Столыпина, но и на его жену. Доносили императрице. Кто, как не женщина среагирует на выпады против царствующих особ, которые практикуют Столыпины?

Однажды Ольга Борисовна устроила званый обед, на который были приглашены сановники статские и военные. В таких случаях оружие гости снимали, оставляли в передней комнате — только на обеде у царя полагалось быть при оружии.

Ольга Борисовна от существующего правила отступила. Военные сели за стол при кортиках и шашках. Об этом, конечно, уведомили императрицу Александру Фёдоровну.

— Ну что ж, было две императрицы — Мария Фёдоровна и Александра Фёдоровна, — заметила та, — а теперь будет и третья: Ольга Борисовна.

Царствующая императрица — жена Николая II, не терпела вдовствующую, Марию Фёдоровну, мать супруга. Обычное житейское дело: свекровь не любит невестку, а та платит ей тем же.

Но здесь скрывалась и другая причина. Мария Фёдоровна поддерживала Столыпина, считая его чиновником крупного масштаба. Он сменил Витте, а кто мог сменить его? Мария Фёдоровна долго перебирала кандидатуры, но так и не нашла. Не возвращать же было обратно Витте после того, как его наказали за злосчастную конституцию, подаренную народу.

Главная причина, из-за которой Александра Фёдоровна не любила Столыпина — тот заслонял государя. Она знала, что так же считают и другие. Столыпин был высок, красив, умён и ясно видел цель, к которой стремился. Обычно так целеустремлённо гребёт человек в лодке к берегу, когда его застигла гроза.

Столыпин был наделён теми качествами, которых не было у государя.

Говорили, что царствующая императрица рисовала карикатуры. Говорили, что царь иногда находил на своём столе её рисунки. Некоторые их сюжеты пересказал Шульгин.

На одной карикатуре император был изображён младенцем на руках матери, хотя в короне и со скипетром в руке. Другая карикатура представляла Николая Александровича с лицом безвольного царя Фёдора Иоанновича. Подпись была такая: “Что же, я царь или не царь?”