Тайна желтой комнаты. Заколдованное кресло

– Поди-ка знай наверняка! А вдруг к вам приедет кто-нибудь, как в тот вечер? Надо всегда люк затворять – так оно спокойнее. Крышка-то войлоком обита – все звуки приглушает.

– Помолчи уж, старый дурак! Если бы ты не забыл запереть ворота, собаки не удрали бы. Сам ведь усвоил: они возвращаются только на мой голос. А люк… Да, я не запер его – совсем из головы вылетело!

– Так ты орал, Дэдэ? – повторил свой вопрос великан, но не получил ответа: человек за решеткой не подавал признаков жизни. Тоби, однако, это не смутило, и он возобновил разговор с хозяином: – С собаками нынче что-то неладное творится. Еле на цепь посадили. А когда вернулись, я думал, они весь дом сожрут. В тот вечер они вели себя точно так же…

– В какой тот вечер? Ты о чем?

– Ну, когда мы обнаружили здесь тех троих господ – прямо перед клеткой Дэдэ.

– Не понимаю, что тут общего?

– В тот вечер собаки тоже удрали, бегать за ними пришлось…

– Никогда больше не напоминай мне про тот вечер, Тоби, – с напускной строгостью, но как-то неуверенно произнес Лустало.

– В тот вечер я, грешник, еще подумал: быть беде! И Дэдэ кричал, болтал тут всякое… Верно, Дэдэ? – Ответа не последовало, и великан пробубнил: – С ними ведь беда и приключилась – правда, попозже. Но чутье меня не обмануло – они померли.

– Да, они умерли.

– Все трое.

– Все трое, – как зловещее эхо, повторил надтреснутый голос Лустало.

– Ведь словно по заказу, а? – хмыкнул великан.

Лустало промолчал, но что-то вроде вздоха пронеслось над его головой, пока они с великаном, судя по звяканью инструментов, готовились к какому-то новому эксперименту.

– Тоби, ты слышишь? – внезапно насторожился Лустало. – Что это за звук?

– Это ты, Дэдэ? – спросил великан.

– Да, я, – ответил голос из-за решетки.

– Заболел, что ли? – спохватился Лустало. – Ну-ка, Тоби, посмотри, что с ним. Может, захворал? Кричал так, что наверняка надорвал себе грудь. Или ты голоден, Дэдэ? Отвечай!

– Держите, – отозвался голос из-за решетки. – Вот вам ваша формула! Полностью. Накормите меня теперь – я заработал себе еду.

– Забери у него формулу, – приказал Лустало великану, – и дай ему похлебки.

– Посмотрите сначала, устраивает ли вас эта формула. Сами же приучили меня не вкушать хлеб даром.

Послышались шаги великана, потом шуршание бумаги, которую узник, вероятно, просовывал сквозь прутья.

Наступила тишина, в которой великий Лустало, конечно же, изучал формулу.

– О! Вот даже как! – воскликнул он наконец тоном нескрываемого восхищения. – Потрясающе! Просто потрясающе, Дэдэ! Но ты не говорил мне, что работаешь над этим. Я и не знал…

– Я только над этим и тружусь вот уже девять дней и девять ночей. Слышите? Дней и ночей! Но мне это удалось!

– О да, удалось! – глубоко вздохнул Лустало и прибавил: – Какой гений!

– Еще что-нибудь выдумал? – усмехнулся Тоби.

– Да-да, выдумал. Открыл! И не только открыл, но и заключил в прекрасную формулу!

Тут Лустало и Тоби перешли на шепот, и даже если бы у сидящих в печи нашлись силы слушать, то все равно ничего нельзя было разобрать из того, о чем говорили Лустало с великаном.

Опять раздался скрипучий голос академика:

– Но это же настоящая алхимия, мой мальчик! Твое открытие – это ведь что-то вроде трансмутации металлов[45]! Ты уверен в результатах опыта, Дэдэ?

– Да. Я повторил его три раза с хлористым калием. Каково, а? Больше никто не скажет, что материя необратима! Это нечто совершенно иное – новый ионизированный калий, не имеющий ничего общего с известным калием. И я этого добился!

– Даже относительно хлора?

– Вот именно!

– Черт побери! – вырвалось у Лустало, и, вновь посовещавшись с Тоби, светило науки спросил: – Чего ты хочешь за свои труды, Дэдэ?

– Варенья и стакан вина.

– Ладно. Сегодня вечером дай ему стаканчик вина, – приказал великий Лустало великану. – Вреда не будет.

Внезапно относительное спокойствие, утвердившееся за это время в подвале, нарушилось самым неистовым образом. Дэдэ разбушевался и изверг из себя целый шквал ярости, воплей и проклятий. Разразилась настоящая подземная гроза! Г-н Лалуэт и г-н Патар едва успели сдержать на своих пересохших губах крик ужаса. Они слышали, чувствовали, как узник диким зверем бросается на прутья своей клетки.

– Убийцы! – рычал он. – Убийцы! Подлые душегубы! Вор Лустало! Гнусный тюремщик, мучитель моего гения! Чудовище, я дал тебе славу, а ты платишь за это коркой хлеба! Тебя, злодея, накажут! Слышишь, ничтожество? Бог тебя покарает! О твоих преступлениях станет известно всему миру! О! Пусть они поскорее приходят, эти люди, которые меня освободят! Всех не убьешь! Я протащу тебя, как вонючую падаль! На крюке мясника! За шкирку! Изверг! За шкирку!

– Хватит! Заставь его замолчать, Тоби! – прохрипел Лустало.

Раздался скрип металлической двери.

– Замолчи!

– Нет, не замолчу! За шкирку! За шкирку! Нет! Только не это! На помощь! Помогите! Помогите! Да! Да! Замолчу! Нет! За шкирку! Чтоб все на тебя плевали! Замолчу!