Тайна желтой комнаты. Заколдованное кресло

– Возможно, он не один час провел в этой комнате. Грязь на его обуви высохла, к тому же он бежал, едва касаясь пола кончиками ботинок. Видно было, как он бежит… видно, но почти не слышно… – И тут я внезапно остановился, прервав этот бессмысленный, лишенный всякой логики разговор, вовсе не достойный нас, и сделал Ларсану знак, чтобы он прислушался. – Там, внизу, кто-то закрывает дверь…

Я встаю, Ларсан следует моему примеру. Мы спускаемся на первый этаж, выходим из замка. Я веду Ларсана к маленькой комнатке, выступ которой образует террасу под окном сворачивающей галереи. Пальцем указываю на дверь, теперь уже закрытую, которая лишь недавно была открыта и из-под которой сейчас струится свет.

– Лесник! – говорит Фред.

– Пошли! – едва слышно шепчу я ему.

И, полный решимости (да знал ли я сам, какой, собственно, решимости? Решимости поверить в то, что виновным является лесник? Разве стал бы я утверждать такое?), я подхожу к двери и громко стучу.

Некоторые, конечно, подумают, что мы поздновато спохватились, только теперь вернувшись к двери лесника, и что первейшей нашей задачей, после того как мы обнаружили исчезновение убийцы в галерее, должны были стать его поиски где-то в другом месте. Нам следовало бы обшарить всю территорию вокруг замка, парк – словом, все.

Если бы нас упрекнули в том, что мы этого не сделали, нам оставалось бы ответить следующее: убийца исчез в галерее таким образом, что мы подумали, будто его и в самом деле нигде больше нет и быть не может! Он ускользнул от нас в тот момент, когда мы уже почти держали его, когда мы чуть ли не касались его… Поэтому никому из нас и в голову не пришло, что можно отыскать его где-то еще – в тайниках ночи или тени парка. Мы себе такого не представляли. Ведь я же говорил вам, каким ударом стало для меня это исчезновение, – голова кругом пошла!

Как только я постучал, дверь тут же отворилась; лесник спокойно спросил нас, в чем дело. Он был в рубашке и собирался, по его словам, ложиться в постель. Правда, она была еще не разобрана.

Мы ступили на порог.

– Так-так, – удивился я. – Значит, вы еще не ложились?

– Нет! – ответил он довольно сурово. – Я обходил парк и лес. Только что вернулся… А теперь мне хочется спать… Доброй ночи!

– Послушайте, – перебил я. – Тут у вашего окна стояла лестница…

– Лестница? Я не видел никакой лестницы… Доброй ночи, господа!

И он попросту выставил нас за дверь. Я не спускал глаз с Ларсана. Но тот был непроницаем.

– Ну и что? – не выдержал я.

– А что? – переспросил он.

– Вы не поколебались в своей убежденности?

Настроение у него было прескверное. Когда мы возвращались в замок, я слышал, как он проворчал:

– Это будет странно, даже более чем странно. Неужели я и в самом деле мог так ошибиться?

Однако мне показалось, что эту фразу он произнес скорее для меня, чем для себя самого. Я убедился в этом, когда он неожиданно добавил:

– Во всяком случае, скоро мы все узнаем… Сегодня утром все прояснится».

Глава XVIII, в которой Рультабий чертит круг между двумя бугорками на лбу

Из записок Жозефа Рультабия (продолжение)

«Мы расстались у порога своих комнат, в задумчивости пожав друг другу руки. Я был счастлив тем, что мне удалось посеять некоторое сомнение в его душе, поколебать прочную предубежденность этого человека, наделенного столь редким интеллектом… Да, в уме ему отказать нельзя, но методом он явно не владеет. Ложиться я уже не стал. Дождавшись рассвета, я вышел из замка. Обогнул его со всех сторон, изучая следы, которые вели к зданию или от него. Но все было перемешано и так неясно, что пользы из этого извлечь не удалось. К тому же мне хочется заметить, что я не имею привычки придавать излишнего значения внешним уликам, изобличающим преступника. Метод, который заставляет судить о преступлении по следам чьих-то ног, кажется мне крайне примитивным. Существует много одинаковых следов, и едва ли стоит возлагать на них большие надежды. Они могут указать лишь самое первое направление поиска, но ни в коем случае нельзя рассматривать их как окончательное доказательство.

Короче, в большом смятении ума направился я во двор, к парадному входу, и стал изучать следы – все, какие там были, испрашивая у них того самого первого направления своих поисков, которое было мне так необходимо, чтобы зацепиться за что-то вполне реальное, что позволило бы мне разумно рассуждать о событиях в загадочной галерее. Рассуждать, но как? Как рассуждать?