Тайна звуковых шифров архаичного интернета

ни», за неимением аналогической звуковой подставки в ла-

тыни, остались в своём первородном матричном смысле. В то

время как карандаш превратился в иноземное образование, в

силу потери изначального смысла корневых узлов «кар»,

«рак», «ран» и «даш». В нахской звуковой системе термин

«кар» означает «во власти чего-то» или «содержащий в себе

что-то». Это удерживаемый полой деревянной палочкой

свинцовый стержень «даш» являлся естественным образова-

нием таяния первозданного льда «шан». Пришедший позднее

свинцового стержня графит, чёрный материал начинки ка-

рандаша, как и слово «гарь», имеет матричную основу в соб-

ственной звуковой системе. Поэтому образование целого

ряда словесных единиц русского языка связано с термином

«графит» и имеет свои формулы и решения цифровой мате-

матики звуковой системы. Только вот беда, несмотря на эту

логическую последовательность моделирования звуковых

узлов, черешня почему-то оказалась полуфранцузского или

полуанглийского происхождения. Бедные северяне, имея на-

вык черчения, через полное понимание технологии изготов-

192

ления чернил, не имели представления о черешне. Пока по-

средством вышеупомянутых языков не вышли на латинское

звуковое чудо «цэрэзиа», которое французы переделали на

свой лад «с*риз». Вот и понимай, тогда как этот бродяга уш-

куйник умудрился обрести собственное название чесноку и

чернилам, не имея представления о таком лакомстве, как че-

решня. Было бы неприлично и нечестно подозревать этого

свободного бродягу в плагиате, да ему, как понимает чита-

тель, и без черешни и винограда хватало проблем. Он ведь к

этим самым римлянам и готам наведывался не за «вейнгард-

сом», так у них называли виноград, которого хватало и на ро-

дине. Но тут опять этимология считает, что сие причудливое

название заимствовано именно от готов. Да вы что, господа

языковеды, это в кои века плодам собственного пространства

люди навешивают иноземные ярлыки. Задействованные в

термине «виноград» базовые корневые узлы «вино» и «град»

обуславливают мировоззренческую интерпретацию мотива-

ции этого термина с условиями возникновения узлов «вино»

и «град». Только через определение истории этимологии этих

узлов можно выстроить математическую формулу истинного

значения слова «виноград». Звуковой узел «град» даёт услов-

ное представление характерным особенностям самого вино-

града, где через базовую матрицу «вид», проводя аналогию

между виноградом и ледяными шариками естественного гра-

да, природный дар привязывается к древнеславянскому ва-

рианту отчуждения Адама «вий» – изгнанием из рая. Миро-

воззренческая фабула мотивационной начинки терминологии

от этого базового узла связана не с самой сутью райского из-

гнания, а с принципом витка – волнового поступления линг-

вистико-свето-волновых голограмм. Поэтому принцип мо-

делирования таких терминов, как «вина», «виток», «вибрация»,

«винт», «виноград», был заложен в основу самой системы и за-

трагивает несколько направлений языка. Как звуковое ове-

ществление неправильного поступка и ослушания Господней

воли в раю, прямое подчинение своих действий внезапному

порыву седьмой воды киселя генетической закваски «разу-

му», без должного согласования с совестью и интуицией, ста-

193

новится виной носителя этой генетической нити. То есть ге-

нетическим вином, злоупотребление которым приводит

общество к временным циклам «феномен мозговой или ду-

шевной лени». В этом случае, единственным элексиром по-

хмелья, как для души, так и для разума, является ротация су-

ществующих звуковых шифров. Наработанная условиями

внезапного порыва разума информативная база теряет свою

коммуникативную ценность, уступая место одному из про-

межуточных шифров бытовой генетической связи. В контек-

сте данной тематики, дорогой читатель, автор не может

удержаться от желания привести детективную историю эти-

мологии термина «винительный падеж». В книге «Почему не

иначе?» господин Л. Успенский пишет: «Этому грамматиче-

скому термину приходится дать довольно сложное объясне-

ние. У греков один из падежей звался (айтиатике птозис –

причинный падеж). Но слово (айтиа) у греков имело два

смысла: (причина и вина). Римляне, переводя название паде-

жа для своей грамматики, поняли его как (падеж вины) и на-

звали (аккузативус – обвинительный падеж). Это был, конеч-

но, промах, ошибка: ничего (обвиняющего) в этом падеже

нет. Тем не менее, слово перешло во все европейские грамма-

тики, было переведено и на русский язык: (винительный) для

нас с вами как (обвинительный), а должно это значить: (при-

чинный)». Как бы господин Л. Успенский не извинялся, этот

падеж для русского языка и является причинным, а вина рим-

лян в допущенном промахе, или ошибке, – незнание миро-

воззренческой фабулы возникновения термина «вина». Из

общей вины человечества, в силу ослушания нашего праро-

дителя Адама, виновный виртуальной прострации становит-

ся обвиняемым реального времени, только при введении в

контекст термина звукового узла «об». В этом случае через