Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

Новая военная доктрина США исходила из того факта, что годы 70–80-е и далее будут периодами локальных войн. Где Америка должна заявить о себе как гаранте демократии во всем мире. Материал оказался весьма полезным, и, хотя задание не сняли, и это понятно — оно бесконечное, я поставил себе две «галочки»: одна — выполнение задания по главным задачам, а вторая — Барон начал работать. Весь вопрос теперь в том, как поддерживать с ним связь с территории Союза?

Короткий визит в Японию

В январе шестьдесят седьмого года началось мое оформление в Канаду для работы на «Экспо-67». Но до отъезда в эту страну мне необходимо было побывать в Японии, так как там меня ждали встречи с Фуруем и Хикари. И кое с кем еще.

Фуруй меня порадовал: он приготовил обширную информацию по смолам для нужд строителей подводных лодок с атомными установками и для производства твердых ракетных топлив. Передал он копию закрытого доклада американской фирмы на научной конференции по стратегии и тактике в области применения амберлитов.

Но меня особо интересовали ответы на вопросы, которые я поставил ему в прошлом году. Задание было конкретным и касалось использования амберлитов в атомных корабельных установках.

— Помните вопросник? — поинтересовался я. — В переданной мне информации имеются ответы на них?

— Кое-что есть, но по вашим вопросам я собрал отдельное досье. На следующую встречу принесу.

И действительно, на следующей встрече, через пару дней, Фуруй передал десятка два листиков с иероглифами, на которых он пункт за пунктом скрупулезно отвечал на вопросы наших судостроителей, создателей будущих подводных крейсеров — «ядерного щита» моей родины и, как он подчеркнул, благополучия японского народа. Так считал японский комсомолец тридцатых годов.

— А вот это — особая информация, — протянул мне Фуруй записную книжку карманного образца. Полсотни ее страниц были испещрены четкими иероглифами, схемами, картами каких-то мест. По условным обозначениям я понимал, что это карта Японских островов, на которых размещены военно-морские и военно-воздушные базы американцев.

— Что за материал вы передаете?

— Это сведения американских защитников нас, японцев, живущих на «Непотопляемом авианосце», как называют они наши острова. Мы протестуем! Протестуйте и вы!

Я следил за выражением лица Фуруя — он волновался.

— Здесь назначение, точный счет личного состава баз, количество самолетов и судов, другие данные.

— Откуда эти сведения, насколько они достоверны?

— Я получил их от своего друга по университету, который близок к группе политиков. В их число входят бывший премьер-министр, министр международной торговли и промышленности и еще кое-кто.

Я поблагодарил старого комсомольца. В то же время я подумал о нашем менталитете: какое лицо сделает мой шеф по НТР во Внешторге, узнав о моей самодеятельности с этими данными. «Ведь задания на эту информацию не было?!» — вероятно, спросит он.

Сведения в записной книжке были отправлены в ГРУ, которое оценило их положительно, дав, правда, обтекаемый ответ: «…данные дополнили уже имеющиеся сведения о дислокации американских войск в Японии».

После двадцатидневного пребывания в Стране восходящего солнца я возвратился в Москву и в конце апреля пересек Атлантический океан на том самом лайнере ИЛ-62, который через короткое время станет флагманом авиакомпаний многих стран мира.

В Монреале на «Экспо», приуроченном к столетию Канадской конфедерации, меня ожидали работа и заботы, которые на десятилетие определили мою оперативную жизнь, совершенно под новым углом зрения.

Глава 5 Британский друг России (1976–1977: СССР, Швейцария, Ирак, Англия)

В семьдесят втором году я возвратился из Канады, где началась игра с ее спецслужбой, в которой я выступал в качестве «московского агента». В Москве все мои усилия были направлены на подготовку очередных встреч с канадцами, так как именно эта оперативная работа стала главной заботой на последующие несколько лет.

Удивительно складывается оперативная жизнь рядового разведки: официально я — сотрудник научно-технической разведки, работающий под прикрытием Минвнешторга. «Официально» — это только для высшего руководства министерства.

Но именно в отношении операции «Схватка», где я и есть тот самый «московский агент», меня прикрывает и Внешторг и НТР. О «Схватке» в штаб-квартире разведки знают единицы, но есть еще, можно сказать, четвертое измерение моей оперативной работы — работа по линии ГРАДа — Группы Разведчиков Активного Действия с особыми полномочиями, об акциях которой вообще знают три человека, включая меня.

По линии ГРАДа я работал с несколькими связями, но две из них были переданы в работу с позиции резидентур. Одна решила единичную и неординарную задачу и была «отпущена» в мирную жизнь простого человека. К началу семьдесят шестого года за мной оставалась одна связь, с которой я начал работать с середины шестидесятых годов.