Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

— И тебе не хворать, как говорит одна из героинь нашего фильма, Николас! — шутливо ответил я на его приветствие.

Мы шли в глубину выставочного комплекса, по периметру которого располагалась зона отдыха. Здесь можно было найти уютные топчаны с ковровыми покрытиями и жаровнями для местной национальной кухни и кафе «а-ля-франс» со столиками и стульями с ажурной окантовкой под полотняными навесами.

Было начало рабочего дня, и в этих местах посетители ожидались лишь к полудню. Мы выбрали уютный уголок рядом со стволом пальмы-гиганта, на фоне которой наши фигуры не так бросались в глаза.

— Николас, тебе приходилось бывать в этом краю? — спросил я Барона, про себя думая, что еще недавно Ирак был вотчиной Британской короны.

— Нет, Максим. Я здесь впервые. Хотя у меня есть в этой стране дела: нужно побывать в местном музее и разыскать в его запасниках и архивах кое-какие экспонаты и сведения по холодному оружию. Если удастся, то времен Вавилона.

— Ты собираешься кое-что из этого заполучить в Лондон? — уточнил я.

— Само оружие — копья, дротики, стрелы — это достояние иракцев. Их трудно датировать, но здесь имеются каменные изваяния живописного характера, по которым можно осмыслить весь набор вооружения вавилонского воина, например периода Навуходоносора, а это уже несколько тысячелетий назад.

— Кстати, Николас, может быть, побываем в Вавилоне вместе? Прибудем туда порознь. Это километров сто к югу от Багдада?

— Я буду там с моим иракским коллегой, но и с тобой — также. Пробуду здесь до понедельника.

— Может быть в субботу, Николас? Устроит?

— Вполне. Часов в двенадцать… В полдень. Судя по проспекту — лучше всего встретиться у главного входа, точнее — сразу за ним, как мы виделись в замке Шильон, помнишь, Максим?

Барон пододвинул к себе традиционную черную сумку из «чертовой кожи» — портфелей и атташе-кейсов он не признавал.

Он был типичным англичанином с консервативной жилкой даже в быту. Потому его сумка была чем-то средним между спортивной сумкой и саквояжем. Из ее боковой стенки он извлек неяркую папочку и достал оттуда десяток страниц, скрепленных в верхнем углу.

— Максим, это в копилку к вопросу, точнее проблеме, отношений Америки с остальным миром. Очень серьезный документ. Речь идет об оценке американцами своих шансов сохранить статус глобального влияния державы номер один.

— Кто подготовил материал?

— Эксперты «Рэнд корпорейшн», которая выступает главным консультантом ЦРУ и ведущим консультантом американского консервативного клана в сенате. Прогноз рассчитан на ближайшие пятьдесят лет.

Листая материал, я обнаружил такую фразу: «…в сравнении с другими странами Соединенные Штаты будут приходить в упадок, в то время как экономический и политический статус… Германии, Японии и даже Бразилии будет возрастать…»

— Что это, Николас? Америка будет терять свои позиции? Реально ли это?

— Успокойся, Максим, — тронул меня за руку Барон, — это дезинформационный материал, призванный усыпить внимание Европы, третьих стран и соцлагеря.

— Зачем?

— Чтобы не «де-юре», а «де-факто» создать условия, при которых ни одна из стран не могла бы бросить вызов превосходству Штатов! — с печальной торжественностью молвил Барон.

Я читал дальше: «…век сверхдержав заканчивается… Ни русские, ни американцы не смогут навязать собственную волю другим странам мира. Даже совместными усилиями сверхдержавы не смогут навязать свой вариант всемирного порядка разным странам мира…»

Увидев, что я оторвался от бумаги, Барон взял из сумки-саквояжа еще один документ и протянул его мне, но передумал и сказал:

— Максим, у меня есть контрдокумент к тому, что у тебя. Слушай. Речь идет о преимуществах США перед СССР: «Русские не обладают способностью приспосабливаться и проводить внутренние реформы, чтобы остаться на высоте положения в ХХI веке…»

Я взял из рук Барона эту бумагу и стал пробегать ее глазами. Вскоре я понял, на что делают американцы упор в соревновании двух супердержав — не на военную мощь, а на негибкость нашей системы в вопросах не только политики и экономики, но и в отношении нерусских национальных меньшинств. Ее американские эксперты называли в этой бумаге «политической бомбой замедленного действия».

— Николас, ты считаешь, что националистические проявления в моей стране и странах Восточного блока, как здесь указано, явятся причиной распада социалистического лагеря?

— Это они так считают. И не без основания, Максим! Смотри дальше.

Вот абзац: «В международном плане США извлекут выгоду из того факта, что Западный союз окажется более прочным и стабильным, чем его советский аналог в Восточноевропейском блоке».

— Максим, эти два документа — оценка и реальные аргументы на последующие годы — являются прикрытием конкретных дел Штатов по укреплению и завоеванию абсолютных высот американцами в политическом, экономическом и военном отношении.

— И мы им не помешаем?

— К концу столетия СССР преобразуется под тяжестью внутриполитических проблем, если…

— Что «если»? Говори, Николас!

— Если вообще сохранится как государство.

Я молчал, не находя слов.