Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

— Помнишь? В прошлый раз: 1956, 1968, 1980 — это Польша и… 1992? А там — уже новый век. В который американцы хотели бы войти «без оков на ногах» в виде сильного СССР.

Пауза затягивалась. Я внимательно смотрел на Барона, что он мог расценивать как желание получить убедительные аргументы в доказательство такого тезиса.

— Прошлый раз, Максим, мы говорили о планах Запада развалить соцлагерь изнутри, но доказательств пока нет, кроме вот этого документа и кое-чего еще, что я передам тебе на следующей встрече. Но кое-что ты увидишь сегодня — вот смотри…

Барон передал мне американский проект-меморандум для стран НАТО об ужесточении курса в отношении СССР как способа экономического давления и шантажа с привлечением открытых и тайных подрывных акций.

— Николас, но ведь это стратегия США по провалу наших экономических связей с капстранами? — с удивлением воскликнул я. — Вот тебе и «братание» с заокеанским «другом» после Хельсинки!

— Ты смотри дальше, Максим, там конкретные меры.

В душе поднимался гнев против наших «кремлевских старцев», которые, теряя зубы, утратили одновременно способность видеть реалии взаимоотношений с Америкой. Пред глазами мелькали: «акции против советских лиц и фирм», «акции против смешанных обществ», «черные списки КОКОМ», «сокращение помощи народам с тоталитарными режимами»… Наконец, втягивание советской внешней торговли в русло американо-советских отношений, поворот закупок в Европе на закупки в США, особенно машин и оборудования.

— Николас, что означает вот такое действие: «…по рекомендации службы экономической обороны в госдепе США найти предлог в политических ошибках России и запретить торговлю с СССР». Что это такое?

— Это означает, что все контракты будут аннулированы, американским фирмам будут компенсированы потери, а Россия… Она возвратится к исходному варианту и станет искать партнерства у старых европейских и традиционных фирм.

— Но я — внешнеторговец! Это огромные потери, Николас!

— Это и есть план службы экономической обороны госдепа — дезорганизация работы вашего Внешторга по времени и расходам, — жестко произнес Барон, добавив: — СЭО — служба экономической обороны — организатор новых правил торговли с Восточным блоком, эдакая контрразведывательная служба в американских посольствах против союзников по НАТО, которые нарушают эмбарго КОКОМ.

Материал был ошарашивающе конкретным. И когда я услышал голос Барона, то очнулся от грустных размышлений. По моим оценкам получалось, что только мое торговое объединение «Химмашимпорт» потеряет около двух миллиардов долларов, возвращаясь к контрактам с европейским партнерами, если… если только Америка реализует предложение госдеповской СЭО!

— Максим, этот проект-меморандум должен стать достоянием гласности всех европейских стран. Вот список лиц в правительствах Англии, Франции, Германии и других стран, которые, будучи политическими деятелями с уклоном на самостоятельность в Европе без диктата США, подхватят антисоюзническую надзорную идею Америки в рамках ее СЭО. Действуй, Максим!

— Кто будет служить в этой службе?

— В основном кадровые и бывшие сотрудники ЦРУ и РУМО — военной разведки. Это новое подразделение госдепа будет проводить акции, равносильные полицейскому надзору за союзниками по НАТО. Документ взрывоопасный, Максим!

Впервые нам не хотелось смотреть друг другу в глаза. Бессилие в осмыслении угрозы многим народам, выбрасываемым из международного разделения труда, настораживало наше личное чувство самосохранения. Мы были с Бароном «одной крови», как говорил один из героев книг Киплинга.

Еще не раз чувство бессилия коснется моего разума и, не встретив средства борьбы с ним, станет очередным тяжелым осадком, а временами болью и раной в душе.

На арендованной автомашине Барон подбросил меня на другой берег Тигра.

— Николас, мне — в центр, ближе к площади Неизвестного солдата, пожалуйста.

Мы медленно ехали по мосту. С его высоты была видна зеркальная гладь поверхности воды Тигра с отражающимися в ней облаками и постройками на берегу.

Площадь была пустынна, и я обошел ее со всех сторон, наблюдая, как меняется панорама сочетания современного памятника в форме седла и мечети начала этого века. Затем, не торопясь, я прошел к дому и вечер провел за чтением Джека Лондона, взятого у соседа по гостинице.

Началось очередное ожидание встречи с Бароном. Из заметных событий мог быть только правительственный прием «а-ля-фуршет» в деловом центре.

Народу, как обычно, собралось множество: разношерстная публика, типичный стол с напитками и закусками, «свадебный генерал» от экономики во главе почтенного собрания.

Неожиданно я заметил Барона, который весьма непринужденно беседовал со стройным, в возрасте, арабом. Оживленный их разговор наводил на мысль, что едва ли они обсуждали коммерческие вопросы. Вернее всего, это был его коллега по истории.

В толпе находилось несколько сотрудников торгпредства, среди которых я узнал курирующего меня по линии Внешторга заместителя. Мимолетная встреча с ним прошла в торгпредстве в момент приезда меня в Багдад.