Тайная жизнь ветеринара. Откровенные истории о любви к животным, забавных и трагических случаях и непростой профессии

Конечно, этот вопрос требует строгого контроля и специального законодательства. Решение должно приниматься взвешенно консилиумом врачей одной или нескольких специализаций в зависимости от клинического случая. Но я глубоко уверен, что принятие закона об эвтаназии поможет избавить от страданий и боли многих людей. Мне очень повезло, у меня здоровая семья и я потерял только одну бабушку, и это было относительно неожиданно и быстро. Трудно представить себе муки неизлечимой болезни, когда точно знаешь, что нет никакой надежды на выздоровление, и думаешь только о смерти. В таких ситуациях эвтаназия – это единственно правильный и справедливый выход. К счастью, решение принимать не мне, но я точно знаю, что эвтаназия в ветеринарии – зачастую самый справедливый и самый этичный выбор.

Как ветеринару, мне приходилось усыплять многих животных, а как владельцу – несколько собственных домашних любимцев. Чтобы в полной мере понять, насколько тяжело терять животное, через это нужно пройти самому.

Первую свою кошку, Крими, я потерял еще в детстве. Все произошло на моих глазах – я видел ее безжизненное тело. Это было душераздирающее зрелище, но, не пережив его, я вряд ли стал бы сегодня хорошим ветеринаром. Представляя, что чувствует рыдающий в твоем кабинете клиент, ты можешь ему помочь, хотя избавить его от боли не в твоих силах.

Когда мы сами оказались в такой ситуации, наш ветеринар мистер Бенсон дал нам два совета. Первый: если признаки старения у вашего любимца очевидны, составьте список из пяти любимых его занятий, например игра с мячом, сон перед камином, «обнимашки» на диване, еда с вашего стола или погоня за кошками. Ежели питомец перестает этим интересоваться, значит, качество его жизни ухудшается. Когда список сокращается до одного-двух пунктов, пора задуматься об усыплении. Совет второй и, на мой взгляд, абсолютно правильный: лучше принять решение об усыплении питомца на неделю раньше, чем на день позже. Тяжелее всего для меня звонки от клиентов, которые сообщают, что не в силах видеть, как их питомцы неделями мучаются, писают и какают по всему дому и с трудом поднимаются на лапы. Я понимаю, что любящие хозяева хотят сохранить жизнь питомцу любой ценой и продлить ее как можно дольше. Но часто они не замечают момента, когда их животное начинает страдать.

Я считаю, что хозяева животных должны откровенно обсуждать этот вопрос с ветеринарами, которые дадут им полезный совет и поддержат в трудный момент. Нет, конечно, я не призываю вас безоговорочно доверять ветеринарам и усыплять животных по первому же их слову. Но вместе вы всегда можете правильно выбрать место и время. Вы и только вы по-настоящему знаете своего любимца. Никогда не позволяйте никому влиять на ваше решение. Но именно ветеринар первым выявляет боль и другие признаки дискомфорта у животных. Будет ли процедура запланирована заранее, за несколько недель, произойдет ли она дома в кругу семьи или станет экстренным событием, когда придется принимать решение на месте, это неизбежно будет очень тяжко.

* * *

В моей практике была эвтаназия, которую не могу забыть. Все началось зимним утром. Звонок раздался около десяти часов – старая собака не может подняться, отказали задние лапы, животное страдает. Мы предложили хозяйке немедленно приехать (мы всегда стараемся организовать подобные процедуры как можно быстрее). Так ко мне попал Руперт. Поседевшая морда старого пса, добрые глаза, пассивная покорность… Сразу видно, что собака больна. Подняться Руперту с трудом, но удалось, и он даже доковылял до моего кабинета, шатаясь, словно пьяный ковбой. Он был очень слаб, плохо ориентировался, а для шестнадцатилетней собаки это плохой симптом. Я осмотрел пациента и не обнаружил ничего особенного – только пониженная температура и легкий дискомфорт в животе. Признаков опухолей брюшной полости не было, сердце – в норме, кровообращение, несмотря на обезвоживание, не вызывало вопросов. Я предложил сделать анализы крови, без которых оценить серьезность положения очень трудно. Мы выстригли шерсть на шее для забора крови. Руперт лежал на боку, не обращая на нас никакого внимания. Я осторожно набрал в шприц три миллилитра темно-красной крови. Спокойствие и безразличие пса меня насторожили. Кроме того, кровь в шприце была очень темной, гораздо темнее обычного. Руперт явно был обезвожен, но что-то еще его беспокоило – я это чувствовал. Через пятнадцать минут на экране лабораторного монитора появились результаты анализов, и они оказались плохими.

Почки практически не функционировали. К сожалению, рассчитывать на выздоровление в такой ситуации было невозможно. Единственное, что мы могли предложить, – это несколько дней интенсивной терапии, да и то без каких-либо гарантий.